Здесь вмешался Виктор:
– И тогда мне приходится идти и все переписывать. О да, она очень полезна как критик, хоть и выжимает все силы и корчит из себя тупицу. Как же я ненавижу ее в эти минуты!
На его занятиях Мэгги (как я понял) наблюдала за реакцией студентов и отчасти за самим Виктором. По дороге домой она докладывала ему, что заметила, иногда возражала против манеры изложения или предлагала обратить особое внимание на какого-нибудь оробевшего или потерявшего веру в себя ученика.
– Фактически, – подытожил Виктор, – ее работа – устраивать мне головомойку.
Во время моего короткого визита Виктор высказал сомнения относительно одного классного старосты, который слишком ретиво и не слишком честно отмечал присутствующих. Что тут делать несчастному куратору? Притвориться слепым или поднять шум, вызвав бесконечные разбирательства? Он не столько просил совета, сколько делился проблемой. Меня позабавило, как повела себя Мэгги. Я видел, как она бросила на мужа косой взгляд и молча продолжала вязать. Помолчав, спросила:
– А если ты поднимешь шум?
– Скандал, злоба и санкции от минобра.
– А если притворишься слепым?
– Ничего не будет. Даже государственный грант, выделенный на этот курс, не изменится – слушателей теперь более чем достаточно.
– Тебе что важнее – образование для рабочих или собственная праведность?
Он рассмеялся и обратился ко мне:
– Ужас, с какой аморальной женщиной я связался. Нет, чтобы направлять на праведный путь, так она на каждом шагу вводит в искушение.
Мэгги тоже засмеялась и заметила:
– Бедняга Виктор. У него никогда не хватало моральной твердости на аморальный поступок. Вот и приходится мне каждый раз брать вину на себя, чтобы он действовал с чистой совестью.
Помогала Мэгги и с книгой, которую Виктор начал шесть лет назад. Этот шедевр уже несколько раз переписывался и теперь сильно отличался от чернового наброска, который видел его отец.
– Он, – рассказала Мэгги, – зовет книгу своим полотном, а себя – Пенелопой.
Виктор пояснил:
– Закавыка в том, что я умственно быстро расту и все написанное год назад кажется мне мальчишеством.
Я предложил не таить книгу, а издать как есть, считая промежуточным отчетом.
– Не пойдет, – возразил Виктор. – Надо все оформить и навести блеск, а с тем, что я уже перерос, скучно возиться. К тому же недопеченных книг и без того хватает.
Мэгги, видимо, считала себя обязанной помогать с книгой в двух отношениях. Во-первых, стимулировать Виктора писать и издавать возможно скорее, а во-вторых, заставить его изъясняться простым слогом, чтобы обычные любознательные люди могли проследить мысль без излишних усилий. Однако Виктор, не относивший свое «полотно» ни к образовательной, ни к пропагандистской литературе, а видевший в нем чистое самовыражение, бунтовал в обоих случаях.
