Я не нашлась, что сказать.
Будильник цокал…
— Лида, — попросила Римма Марковна, тихо, — накапай мне корвалолу. Там, в правом ящике.
Я накапала. И себе тоже.
Вот так, только отращиваешь клыки и когти, только планируешь взорвать этот бестолковый мир к чертям, а потом Римма Марковна просит накапать корвалолу и все.
Я спешила на работу, влившись в поток людей, оживленный проспект тормошил, будоражил радостным рабочим шумом, звенел смех, голоса, кто-то со мной здоровался, кто-то что-то спрашивали, но я ничего не слышала — мыслями я была там, на кухне.
Мы тогда полночи проговорили. А потом корвалол закончился.
Господи, как же все сложно…
На работе была обычная суета, я отпросилась у Ивана Аркадьевича донести документы в институт, он отпустил легко, до конца дня, только опять прицепился выспрашивать как дела с каким-то странным видом. Что-то я упускаю, только со всей этой неразберихой мне и обдумать некогда. Скорей бы экзамены уже сдать и вздохнуть спокойно.
И, кстати, три дня прошло, и давно, а никто со мной «из этих» не связывается. Так не бывает. И тут я вроде как начала понимать странный интерес Ивана Аркадьевича. Значит, завтра надо будет поговорить. Обязательно надо.
С такими мыслями я сидела за столом и собирала в кучу вырезки из газет с моими заметками. Более того, на всякий случай я выпросила у Тони стенгазету, которую я когда-то делала ко Дню космонавтики, чтобы продемонстрировать экзаменаторам креатив. Что-нибудь да «выстрелит», — рассуждала тогда глупая я.
Я уже почти выбегала из здания депо, как меня окликнули:
— Лидка! Горшкова! — растянул рот до ушей Егоров. — А ну стой!
— Привет, Василий, — вернула улыбку я. — Чего хотел?
— Поговорить надо, — подмигнул с хитрым видом он.
— Вась, я спешу, — попыталась отмазаться я.
— Лидия. Надо. — строго отчеканил он и изобразил на лице какую-то замысловатую пантомиму.
— Говори, только быстро, — вздохнула я, покорно, поглядывая на часы.
— Но не тут же! — возмутился он. — Пошли к нам, Мунтяну о тебе уже раза два спрашивал. И Мина. Совсем пропала ты.
— Вась, — сделала жалобное лицо я, — реально спешу. У Карягина еле отпросилась. Мне документы досдать надо, я же в институт поступать буду. Одну справку не сдала, если сейчас не принесу — не допустят, сказали. А секретарша там уже скоро уйдет. Давай потом, а?
В общем, еле спрыгнула. На этот раз.
Лев Юрьевич не изменился. Все такой же холеный, ухоженный. И такой же сердитый.
— Зачем ты опять приперлась? — не проявил дружелюбия Большой Человек.
