Все последующее изложение в статье Чернышевского — это популярное раскрытие с позиций материалистически трактуемого антропологизма идеи единства человека как природного, материального существа, категорическое отрицание (так или иначе допускаемой Лавровым) свободы воли, настаивание на методе анализа «практической философии», нравственных понятий в духе естественных наук, последовательное проведение принципа детерминизма.
Лавров с вниманием и уважением относился к публицистической деятельности Чернышевского, в ряде случаев (уже в 1858 году!) ссылался на его работы, но в области философии он считал себя, конечно, более компетентным. Отсюда и характер его отношения к критике Чернышевского. По существу дела он ответил ему в статье «Что такое антропология» в октябрьском номере «Русского слова». Изложив — не без упрощения — точку зрения материалистов на явления чувства, мысли, воли, знания и творчества, Лавров воспроизвел (пожалуй, чуть утрированно) основные положения Чернышевского — правда, без всякой ссылки на него. Выступая против того, чтобы считать все мировые явления видоизменениями одного первоначала — движущейся материи, вещества, Лавров писал: «материалисты вредят научному исследованию, постоянно выставляя за исходную точку то, что может быть лишь окончательным результатом этого исследования. Одна ли сущность присутствует во всех явлениях, доступных ему, две ли или большее число — до этого науке дела нет». Материализм Лавров считает возможным допустить лишь в качестве гипотезы.
Уже с прямыми возражениями Чернышевскому Лавров выступил в написанной два месяца спустя статье «Ответ г. Страхову», помещенной в «Отечественных записках». Основное содержание статьи составляла полемика с главным ниспровергателем идей Лаврова с позиций идеализма — Николаем Николаевичем Страховым. Страхов посвятил брошюре Лаврова статью в июльском номере журнала «Светоч»; в ней он писал, что в Лавровских «Очерках…» нет ни полноты, ни отчетливости, ни строгого метода; что некоторые идеи Лаврова схожи с идеями Гельвеция; что вопрос о свободе воли остался неразрешенным… Ответив Страхову, Лавров отозвался и на некоторые замечания Чернышевского.
Правда, заявляя, что он не может согласиться со всеми построениями Чернышевского, Лавров отказался нападать на пункты, в которых он расходится с ним, — прежде всего потому, что «все мы еще не вполне высказались, а во многих случаях и не можем этого сделать» (намек на цензуру). Что же касается замечаний Чернышевского в его адрес, то Лавров посчитал их весьма незначительными, но тем не менее не принял их. Так, по поводу обвинения его в эклектизме Лавров заявил, что ответом на него будет вся совокупность его работ, ибо «опрометчиво судить по отрывочным трудам, насколько мысль автора цельно охватила различные предметы своего исследования».
