Покарай забредал в сарай, поднимал морду вверх на вешала с рыбой, но, видя, что хозяин наблюдает за ним и ему не удастся поживиться рыбиной, тихо тащился к скирде. Вдруг настораживался, жадно втягивал воздух, бежал к сену, раскапывал Нефедову ухоронку, доставал из нее утку и важно нес ее хозяину.
— Вот тебе, пожалуйста, с доставкой в руки! — радовался Нефед. — А что тихо ходит — не страшно. Тише едешь — дальше будешь.
— От того места, куда едешь, — замечала хозяйка.
— И скажи на милость, как он точно ищет, — не замечая насмешки хозяйки, уверял Нефед. — Теперь ни один подранок не пропадет. Вот и сделал я его работником. А что, у мастера и топор бреет.
…Темная октябрьская ночь. В землянке Буханько засветился огонек: луч света полосой упал на улицу. Во двор вышел Нефед. Привыкая к темноте, постоял у притолоки настежь открытых дверей сенцев; когда ясно различил камышовый забор, куст малины около него и стог сена, сильно свистнул. Под стогом послышался шорох, сладкий зевок. Вскоре повизгивающий Покарай стоял около Нефеда.
За околицей, когда привязчивым и трусливым ночью дворняжкам надоело лаять на охотника, не обращавшего на них никакого внимания, и они отстали, Нефед остановился, прикрывая ладонями огонек спички, прикурил. Ему в сапог ткнулся мордой Покарай.
— Ну, ну! — укорил его Буханько. — Удержу тебе нет, торопишься на охоту, чуть с ног не сбил.
Придя на место, Нефед большим охотничьим ножом, сделанным на фронте из клинка трофейной шашки, накосил осоки. Связал ее в снопы и устлал ими песок в скрадке. Покарай улегся на первый же сноп, свернулся калачиком и уснул.
Жарко отрумянилась заря. Из-за большого моря появилось солнце, и все вокруг ожило. С ильменей в море потянули кормившиеся там ночью птицы, иные начали отлет на юг.
Покарай, услышав шум крыльев, проснулся и резво сел. Задрал морду к небу. Там пролетали птицы. Таких он искал во дворе, приносил их хозяину и за это получал сахар. Вспомнив об этом, он хотел побежать и принести, но птиц было много, и все они летели в разные стороны. Когда над ним грянул гогот гусей, Покарай сперва присел, потом выскочил из зарослей с мыслью догнать кого-нибудь.
На сером песке черный Покарай высился страшным пугалом, пернатые видели его издалека и еще там, вдали, поднимались высоко. Нефеду же казалось, что пролетные видят его, и он еще плотнее прижимался к снопам, не шевелился. Но утки не дотягивали «на выстрел», испуганно крякали и «свечой» взмывали в небеса. Даже низкая, не видящая его утиная стая тревожно, вся разом, закрякала и отвернула в сторону. Нефед плюнул с досады, привстал на колени. Принялся закуривать, зорко посматривая вокруг. Вдали показалось стадо гусей.
