Помещение напоминало собой классную комнату. Члены комиссии располагались лицом к залу, где по обе стороны стояли столы для претендентов в опекуны. Один из столов заняли Вера, Александр Григорьевич и Алексей в роли юриста. Второй пока пустовал. Но вот дверь открылась и в зал вошли трое. Первым шёл мужчина в дорогом костюме и белоснежной рубашке. В руках он держал папку с какими-то бумагами. Следом за ним шагал мужчина, гладко выбритый, аккуратно подстриженный, в пиджаке. Вера даже не сразу узнала в нём племянника Самохиной. При их первой встрече он больше походил на бомжа из подворотни. И завершала процессию женщина. На вид ей было больше сорока, худенькая, с куцым хвостиком волос мышиного цвета. Очень робкая и какая-то затравленная. Она испуганно улыбнулась присутствующим.
– Кто это? – спросила Вера, кивнув в сторону женщины.
– Думаю, что жена, – ответил Соловьёв.
– Ну что ж, раз все в сборе, начнём, – скрипучим голосом заговорила председатель комиссии.
– Откуда у этого алкаша деньги на адвоката? – не унималась Вера.
– Причём не самого дешёвого, – заметил Соловьёв.
– Вы его знаете?
– Да, Карпенко хороший юрист. Встречались пару раз. Видимо, племянничек решил, что трёшка на Невском стоит того, чтобы потратиться.
Веру покоробило от таких слов: разве можно быть настолько бездушным, чтобы рассматривать ребёнка как лотерейный билет?
После проведения всех обязательных процедур члены комиссии перешли к вопросам:
– Вера Александровна, как вы прокомментируете тот факт, что на момент подачи заявления на опекунство в графе «семейное положение» значилось «не замужем», а спустя несколько месяцев картина изменилась, – голос этой женщины напоминал Вере звук несмазанных дверных петель.
– Я состояла в отношениях с Александром уже длительное время, и решение взять на себя опеку Павлика мы принимали совместно. И не буду скрывать, это решение подтолкнуло нас к тому, чтобы наконец узаконить наши отношения, – ответила Вера, стараясь сдержать дрожь в голосе.
– Хорошо. Но для меня по-прежнему остаётся неясным, почему вы, молодая пара, только начинающая совместную жизнь, решили взять на себя ответственность за абсолютно чужого ребенка, – промолвила женщина и, словно загнав Веру этим вопросом в ловушку, выжидающе приподняла свою угольную бровь.
– Павлик не чужой для меня. Мы жили в одной коммуналке. Я хорошо знала его мать, можно сказать, мы были подругами. Мы с Павликом много времени проводили вместе. Он привязался ко мне, а я полюбила его как сына, – Вере тяжело было справляться со своими эмоциями. Она не ожидала от членов комиссии предвзятого к себе отношения.
