– Ох, да это, кажется, наша Рози! – вскрикнула Дженет. Обняла старую тётку-лавочницу на прощанье, бросила в сумку пакет муки – и домой, как нельзя более спешно. Материнское сердце ей подсказывало: раз нянюшка отлучилась, значит, беда какая-то с детьми.
Тем временем мисс Розалинда прибежала в рабочие кварталы. Волшебное зрение, которым её наделил подгорный народец, в ночной тьме не совсем хорошо работало – но всё-таки это было ВОЛШЕБНОЕ зрение, а потому она смогла разглядеть на глинистом склоне, ведущем к сточному каналу, следы ног (или – лап?..) странной формы. ‘Знаю, знаю, кто тут побывал! Ох, негодяй, смотри, – перепадёт тебе и от мистера Фанни, и от жены его!’
Бросилась нянька к подножию склона, пролезла на корточках под решётку канализации, зашлёпала по туннелю… Недолго шла – может, полчаса, может, и меньше; для сдержанной, чопорной англичанки это – не великий срок. Вышла она в итоге к развилку, и подалась туда, где туннель становился шире. Вскорости увидала свет.
– Что же это? – притворно ахнула Рози. – Кто в такой грязище живёт?
– Я живу, – захохотал старый Сикль-Фут. Сидит он под стенкой, на гончарном круге что-то лепит; вертит его туда-сюда своими длинными пальцами… А рядом сидит малыш Джимми, играет шерстяною пряжей. Шерсть на ушах у большого кота намотана, и наш пузан из неё нитки сучит.
‘Даже в норе у нечисти должно быть уютно’, – поняла мисс Хрустальные Глаза, – ‘если эта нечисть – наша, родная, английская!’ Умилилась до крайности. Подошла к Сикль-Футу и, не открывая ему, зачем вторглась в логово, тихо сказала:
– Пустите меня посидеть у вас немного, сэр. Я иду издалека. Устала, измучилась. А вы, наверно, знаете: ничто так не придаёт свежих сил, как творческая работа.
– Что ж, – проквакал гоблин, – если ты чуток потрудишься над гончарным кругом, пока я буду, хе-хе, готовить всё для ужина – мне будет о-очень приятно!
И ушёл за ширму. Стала Рози круг вертеть; лёгкой ножкой по камню – ‘тук’ да ‘тук’!
‘Надо же – злыдень злыднем, а как хорошо воспитан! И, главное, заботится об ужине для меня… Но расслабляться пока рано. Дай, святой Джон, силы, ловкости и ухватки, чтобы эту работу до поздней ночи справить, а заодно и нам с малышом отсюда живыми уйти! Дай, святая Берта, пяточкам моим быстроты, а ладоням – резвости, проворства…’
Тут раздался шорох. Шевельнулась над большою водопроводной трубой серая занавесь; полетели от неё хлопья сажи со ржавчиной пополам. Наша героиня перепугалась; сидит сама не своя. Да только не случилось ничего из ряда вон выходящего. Просто из-за трубы появился древний Ворон, весь от времени седой, ни единой тебе чёрной пушинки. Оглядел няню, аккуратно высморкал свой клюв в батистовый платочек, а потом говорит:
