Комната была большой и просторной. Три высоких окна были задрапированы красными бархатными портьерами. Между окнами и над каминной полкой из белого мрамора висели зеркала в тяжелых позолоченных рамах. Пол покрывал красный ковер. Подушки, стулья и табуреты пламенели красной парчой. Два больших канделябра распространяли яркий свет, который переливался всеми цветами радуги, благодаря игре резного стекла на люстрах и подвесках. До вульгарности оставался всего один шаг, однако его удалось избежать. Комната казалась старомодно-тяжеловесной — как в сцене из средневикторианского романа, — но при этом цвета, мрамор и позолота воспроизводили чопорное достоинство упомянутого периода. В этой комнате могла бы давать аудиенции королева Виктория[3], А принц Альберт[4] мог бы сидеть за фортепиано, играя «Песни без слов» Мендельсона[5].
Лидия склонилась к Филлиде с другого края дивана.
— Ну, рассказывай скорее, пока нас не растащили! Чем ты занимаешься? Я думала, ты вырвалась на свободу и отправилась на поиски удачи.
— Я не добралась дальше Берлтона, — ответила Филлида. — Работаю секретарем в тамошней лечебнице.
Она не смотрела на Лидию, но та не сводила с нее упорного взгляда зеленых глаз.
— Почему ты не уехала отсюда — не поступила в какую-нибудь армейскую организацию? Я чуть не расплакалась от злости, когда Айрин написала мне, что ты угодила в эту богадельню и мотаешься туда на велосипеде.
Филлида уставилась в пол.
— Это оказалось слишком далеко, — безразлично сказала она. — Тетя Грейс хотела, чтобы я попробовала ездить отсюда, но при затемнении я не смогла. Так что живу в лечебнице. Я могла бы пробыть здесь неделю, но думаю, что завтра или послезавтра вернусь в Берлтон. Предпочитаю что-нибудь делать.
— Тете Грейс это не нравится, да? — допытывалась Лидия.
Филлида молча кивнула.
— И сколько раз в неделю она приезжает к тебе и ходит с тобой на ленч?
Вопрос был абсолютно безобидным, но в голосе Лидии слышался вызов. Филлида сразу помрачнела.
— Тетя Грейс скучает по мне — она не может с этим справиться. Ты ведь знаешь, Лидия, что она для меня сделала.
— Ну и что такого она сделала? Грейс тебя удочерила, но ты ведь не думаешь, что она сделала это ради тебя? Люди берут приемных детей по той же причине, по которой заводят щенка или котенка — потому что им хочется кого-то баловать. Никто не спрашивает — ни щенка, ни котенка, ли ребенка, — хотят ли они, чтобы их баловали.
Филлида подняла руку.
