Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима - Патриция Вентворт

Когда миссис Леттер вошла в комнату, ей показалось, что там темно – из-за того, что все в ней было черным. Ковер на полу, обои на стенах, длинные прямые шторы были бархатно-черного цвета. Но комната оказалась не такой темной, как она подумала. В одно незанавешенное окно лился свет. Лоис Леттер оказалась лицом к этому свету, усевшись напротив человека, называвшего себя Мемноном. Между ними стоял маленький, накрытый черной бархатной скатертью стол, и по контрасту с ним старик в кресле казался очень большим.

Сев на указанное место, миссис Леттер посмотрела на него с любопытством. Если этот человек думал, что может поразить или напугать ее своими уловками, то он ошибался. Напрасно она сюда приехала. Но когда все твои подруги что-то делают, делаешь и ты. В противном случае о чем же тогда разговаривать? О Мемноне все вели разговоры. Он высказывал совершенно потрясающие вещи. Описывал прошлое и предсказывал будущее. Умел представить настоящее интересным и значительным, а не унылым и скучным.

Лоис смотрела на Мемнона в упор и почти ничего не видела на свету, кроме его силуэта и очертаний кресла. Кресло стояло симметрично к окну, выделялось на его фоне – высокая дуговая спинка, крепкие расширяющиеся подлокотники. Над спинкой возвышалась голова старика в бархатной шапочке. Лоис не знала, почему так уверена, что он старик. На это не указывал ни его голос, ни фигура. Никто не называл его стариком, просто создавалось такое впечатление. Из-за бьющего в глаза света Лоис не могла разглядеть его лица, видела только светлый, расплывчатый овал – гораздо выше, чем можно было ожидать. Видимо, Мемнон отличался высоким ростом, и еще у него были довольно длинные руки.

С этими мыслями Лоис поставила сумочку на колени, откинулась назад и непринужденно улыбнулась. Далеко не каждая женщина ее возраста могла сидеть лицом к свету с таким хладнокровием. Однако тридцать семь лет ничего не отняли от великолепия ее гладкой кожи, лишь улучшили цвет лица, его черты, овал и сделали ее гораздо привлекательнее, чем в двадцать лет. Госпожой себе, своим мыслям, своей жизни. И в значительной мере госпожой Джимми Леттера, его мыслям и его жизни.