профессор несколько раз ходил в церковь к мессе, сделал солидное пожертвование приходу Пресвятой Девы Марии и церкви Святого Креста. Он упоённо повторял хваления своему Господу, считая, что тот услышал его молитвы и Амали теперь будет рядом всегда. Студентка же получила полное управление своим наставником. С того дня она ловко манипулировала им с помощью мощнейшего оружия – своего бережно хранимого сказочного тела. У Амали больше не было никаких проблем с учёбой. Днём она слушала «поэмки» своего покровителя и украдкой между лекциями позволяла один раз поцеловать себя в лобик, а вечером и, всю ночь напролёт, кутила на профессорские деньги, которые тот исправно переводил на карту, в ночных клубах, захлёбываясь в шампанском и ласках молоденьких красавчиков.
Амали прекрасно понимала, сколь цинично она поступает. Это было равно тому, что отобрать конфетку у ребёнка. Профессор был абсолютно беззащитным перед силами любви, как беззащитен перед стихией одинокий моряк в бушующем океане. Всё чаще сердце Амали сжималось от жалости к бедняжке. Она несколько раз хотела прекратить свою игру, расставить все точки над «и», но откладывала решающий момент. Наконец она призналась, что он ей противен. Профессор был уничтожен. Он наивно, как могут только дети, верил и надеялся, что Амали всё же полюбит его по-настоящему за нежность, ласки, доброту и преданность. Каждый вечер он подходил к распятью в своей маленькой спальне, горячо целовал его и молил Бога о том, чтобы Амали осталась с ним, а она тем временем кувыркалась в постели со своим парнем, выходцем из студенческого общежития, который посещал лекции того же профессора, и также смеялся над его неказистостью. Всё неуклонно рушилось и профессора разбило, он впал в прострацию на несколько месяцев и не являлся в университет, тогда как там все, включая работников пищеблока, знали о его губительной любовной страсти.
Наконец коллеги убедили его вернуться к преподаванию. За это время он осунулся, похудел, стал как-то растрёпан, неопрятен. Он избегал Амали, но в последний день не выдержал и попросил её «лишь на пару слов». Чувствуя приближение окончательной разлуки, профессор упал перед студенткой на колени и страстно заклинал не бросать его, обливаясь слезами молил оставить телефон, дать хоть малейшую надежду видеть её издали. Амали была мучительна эта жалкая сцена, профессор напоминал старикашку, пропахшего изношенным телом. Валяясь у неё в ногах, хватаясь за щиколотки, не смея сделать большее, жалобно всхлипывая, как нищий, у которого отбирали последние крохи, он даже не подозревал, насколько омерзителен. Она пригрозила обезумевшему «грешнику» заступничеством своего
