— Вот как, Агния? — проговаривает он, и в холодных глазах загорается мстительный огонек. — Я сейчас докажу тебе обратное. Докажу, что воспринимаешь ты меня не как друга или родственника.
Прижимает мое дрожащее тело к себе еще крепче и разводит мне бедра, поставив свои пальцы враспор и не позволяя вновь слепить коленки.
— Олег, не надо, — беспомощно шепчу я, а тело предательски отзывается на его тягучие, грубоватые ласки.
— Не ломайся, — меня вновь обжигает проникающий под кожу шепот, который пугает и манит в равной степени. — Я тебе сейчас докажу, что ты сама этого хочешь.
Этот человек действует на меня как удав на кролика. Вместо того чтобы кричать и отбиваться, я подчиняюсь, стоит Олегу только чуть поднажать.
Его пальцы неспешно поднимаются по бедру и подныривают под расклешенный подол сарафана. Никогда я еще не чувствовала себя такой грязной. Я должна оттолкнуть его от себя, бороться, но вместо этого замираю в предвкушении дальнейшего.
Губы покрывают болезненными поцелуями мою шею, на которой отчаянно бьется венка, а кончики пальцев проникают под невесомые кружевные трусики. Я задерживаю дыхание. Застываю в ужасе. Сгораю от стыда. Он ласкает там, где никто и никогда меня не касался, если не считать женского доктора.
В ушах бешено стучит пульс, сердце бухает, а внизу живота все потяжелело от прилившей крови. Он неспешно гладит мои складочки, разнося скользкую смазку по внутренней поверхности бедер, и, заставляя меня все ярче загораться багровым румянцем. Мое тело отказывается подчиняться разуму и просто кричит о том, что хочет большего.
— Маленькая лгунья, — шепчет Цербер, положив мне на плечо подбородок.
Интимность этого момента пугает. Все выглядит так, словно у нас роман. И что еще ужаснее: ощущается так же. Он мне не противен. Просто все это дикость какая-то. А еще, страшно, что в любой момент может вернуться официант.
Я и так еле держусь, чтобы совсем не поплыть, а тут еще его палец находит чувствительный бугорок и начинает настойчиво его терзать, обмазывая моей же смазкой.
Сдаюсь ему окончательно и выдыхаю предательски громкий стон.
— Хорошая девочка, — проговаривает довольно. — Не сдерживайся. Тебе же хочется эмоций. Ярких. Запретных. На грани фола.
Он продолжает нашептывать мне всякое, но я уже ничего не слышу, и плохо осознаю, что вообще происходит с моим телом.
Кончик горячего языка исследует мою шею, и когда я уже почти растворяюсь в нежных, неспешных движениях, Олег вталкивает в меня палец. Резко и, кажется, до конца. Я вскрикиваю и вздрагиваю всем телом от саднящей боли, которая пронзила низ живота. Инстинктивно рванулась, но он вдавливает меня в свое тело и наполовину вытаскивает палец.
