Стерррва - Бриди Кларк

День моей свадьбы. Полная боевая готовность за два часа до того момента, когда я, как предполагается, пройду свой путь к алтарю.

Моя лучшая подруга Беатрис помогает мне натянуть через голову платье и улыбается, когда оно с шелестом соскальзывает вниз, облегая мое тело, потом она застегивает у меня на спине ряд малюсеньких пуговок. «Слава богу, у меня есть Би», — уже в миллионный раз за этот день думаю я. Мы смотрим на невесту в зеркале. Она выглядит точно так, как и полагается всем невестам: волосы собраны на затылке в элегантную плетенку, безупречный макияж, фарфоровая кожа, капельки бриллиантов дрожат и переливаются у мочек ушей.

Я верчусь перед зеркалом, чтобы посмотреть, последует ли невеста-само-совершенство в зеркале моему примеру, и она, конечно же, повторяет все мои движения. Потом невеста рассматривает потрясающе эффектный шлейф, сделанный на заказ самой Верой Вонг, который дюжина швей из «Дома Лесаж» украсили россыпью чистейшей воды бриллиантов, скорее напоминающей волшебную пыль.

— Потрясающе, Клэр, — говорит Би. Разве можно, в самом деле, сказать что-то еще женщине, надевшей на себя этот шедевр? Мы изумленно разглядываем незнакомку в зеркале с позолоченной рамой, при этом даже не улыбаемся.

Стук костяшек по двери комнаты для новобрачной возвращает нас в реальность из волшебного забытья.

— Открыто! — кричит Би, и к нам врывается Люсиль Кокс, моя будущая свекровь — напряженным выражением лица здорово напоминающая добермана-пинчера, а телосложением — худенького восьмилетнего мальчугана.

— Я несу подарок от жениха! — громогласно объявляет Люсиль, ни к кому из нас конкретно не обращаясь. Недостаток роста и статности Люсиль стремится восполнять децибелами. Сегодня она еще миниатюрнее и громче, чем обычно. Она утопает в темно-красном платье от Оскара де Ла Рента, которое стоит в три раза дороже машины моей матери. Предсвадебные переживания и суета уменьшили рацион Люсиль со спартанского до эфиопского. Голуби в Центральном парке, и те питаются лучше.

— О, Клэр, дорогая, ты выглядишь… — от переполняющих ее чувств Люсиль прижимает унизанную драгоценностями руку к своей веснушчатой костлявой груди, больше напоминающей скелет, а жест этот, как я понимаю, своего рода замена каких-то прилагательных, служит завершением фразы. Но тут она заканчивает свою мысль: — Ты совсем как твоя мама.

Стоп! Неужели Люсиль действительно это сказала? Потрясающе! Люсиль, женщина, которая никогда никого не замечает, кроме себя самой, сделала мне комплимент, да еще какой! Мой самый любимый. А в ее устах, я точно знаю, это самая высокая похвала, на которую она только способна. Люсиль всегда боготворила мою мать, с тех самых пор как они делили одну комнату в колледже в Вассаре.