Подьячий велел палачу веник убрать.
– Вот так лучше, дядя. А то молчишь или лаешься. Не по-доброму делаешь. Говори все, что знаешь.
– Мне велел говорить про царевича один хожалый человек.
– Кто сей человек? – спросил подьячий.
– Имя ему Иван. И часто он бывает в кабаке государевом у заставы. Там речи говорил и меня и еще троих нанял смущать толпу на Москве.
– Стало быть, заплатил он тебе?
– Заплатил, – сказал мужик. – Ослобони от пытки. Сил нет более!
– А кто те иные людишки, что вору продались?
– Один здесь. Рядом со мной он. Имя ему Петруха Постник.
– Тот? – дьяк указал на второго мужика.
– Он самый. Меня с ним Петруха и свел. Говорил, что тот человек прибыл от самого царевича.
Патрикеев приказал подьячему поставить к пытке иного мужика.
– Этот пусть пока полежит там. А то много для одного дня. А мы с Постником потолкуем.
И вот нежданно ворвался в подвал сам царский оружничий Семен Клешнин.
– Семен Андреевич? – удивился дьяк. – Вот радость. Не чаял тебя здесь увидеть.
– А я решил найти тебя немедля, дьяк. Государь недоволен!
Патрикеев попросил Клешнина пройти за ним в небольшую нишу. Там никто их беседы не услышит. Они сели на крепкие табуреты. Клешнин снова сказал:
– Государь недоволен, дьяк!
– Недоволен? Мною, али тобой, Семен Андреевич? – усмехнулся дьяк.
– Смел ты стал ныне, – сказал Клешнин. – Али думаешь мне конец вскорости?
– Как можно, Семен Андреевич! Ты друг мне.
– Знаю я тебя хитреца. Мыслишь, что и после Бориса нужда в тебе будет?
– Что такое молвишь, сударь? Государь, слава богу, жив.
– Я только от него, дьяк. Совсем плох великий государь.
– И что? – с тревогой спросил Патрикеев.
– Лекари у него. Но боюсь не жилец более Борис Федорович. А стало нам ждать перемен. Вот ты, дьяк, думаешь, проскочить. Всем Приказ Разбойный надобен. Но вот не подумал, что если самозванец верх возьмет?
–Дак и ему мой Приказ надобен. Тебе бояться нужно, Семен!
–А вот и врешь, дьяк. Ты так думаешь от того, что не знаешь, что князь Сумбулов Василий Андреевич ныне в ближней думе у самозванца. Ему только дай до Москвы добраться, он с тебя три шкуры спустит. Али позабудет он тебе свои обиды, дьяк?
– Сумбулов Васька?
– Он. В большом почете он при воре. То сведения верные.
Патрикеев не на шутку испугался. Сумбулов не простит его никогда. Он станет мстить и мстить жестоко. В этом Клешнин прав.
– Но армия самозванца разбита. Чего бояться? – спросил дьяк.
– Разбита, но соберется вновь. Бояре наши воеводы самозванца не прикончили. Дали уйти. Смекаешь зачем? Князья Шуйские уже в его сторону глядят!
