Чий заулыбался, не зная, что говорить, он и не думал, что кто-то помнит такие подробности, тем более Изран.
– Вспомнил?
– Я тогда одеяло свое из дома принес, которое мы на него накидывали, – сказал Чий.
– Это зеленое такое было?
– Ага, мы его утопили потом.
– Они засмеялись.
С боку встал распаренный, мокрый от пота Дерево. Он был раздетый до пояса, на грязных от намоченной степной пыли груди и плечах красные полоски следов от растопыренной пятерни. В руке он держал кусок дымящейся лепешки, другой чесался и смахивал с тела катышки.
– Горят, – авторитетно заявил он, пытаясь запихать в рот обжигающий хлеб.
– Вы сразу-то не жрите, – повысил Изран голос так, чтобы его было слышно у костра, – потом делить будем.
– Да мы первую только…
– Дай, попробую, – он взял у Дерева остатки. – А что сырая такая?
Вот так вот Шага! Чий глядел вслед удаляющемуся Израну, мельком обернувшемуся в его сторону. Вот и пойми его после этого. Поговорили просто, по-человечески. Он неожиданно для себя обнаружил, что даже расположение к нему почувствовал какое-то. Они же, оказывается, росли вместе, это тот самый Изран, которого он почему-то уже почти забыл и никогда не связывал с Израном нынешним. А может, и зря. Такой же ведь человек, как и тогда был, такой же, как и все, только справедливый не по возрасту и упрямый. Надо же, помнит. А сейчас просто образ играет, не слишком ли мы вообще от него много хотим, он раздувает вокруг себя легенды, потом этим уже самостоятельно начинает заниматься вся Деревня, и все в них же верят. А за всем этим должен быть человек. Что тут может случиться? Получим в нос из-за глупости Краюхиной, ну и правильно, незачем было затевать это все.
В стороне послышался крик. Он обернулся резко. И увидел выскочившего из кустов Тольнака сотнях в полутора шагов. Тот еще раз закричал, замахал чем-то в руке, он, насколько можно отсюда разобрать, щурился, и стало ясно, что это он, от радости улыбается. К нему тут же побежали Ушастый с Рыжим-младшим. Тольнак подбросил тушку в воздух, она закувыркалась беспомощно, вращая тряпками- конечностями. Убил кого-то.
Вот, видимо, как надо ходить «серьезным и взрослым», Санва с Драром.« Ой, ты убил. А-а-а-а-а». И Санва бежит к Драру: « Ух ты! Вот это да».
Он не стал смотреть, как они возвращаются. От этих сцен его почему-то коробило. Хотя, может, и нет в них ничего страшного. Они не на охоте, никто не устал, может быть, можно ходить и по-другому, не так, как привык видеть сам. Он заметил, что на него смотрит Краюха, видимо, неправильно истолковавший его выражение.
