– А что?
– Жучки, червячки.
– Ты серьезно, что ли?!
– Шучу, потом посмотрите, орех какой-то местный, вкусного мало, но съедобный, с горчинкой такой, там кучи его, только собирать трудно становится. Израну, видно, дела не было до притчи о том, какой Тольнак молодец и как в Болоте надо дрова искать, он положил на ладонь несколько орехов, повертел в пальцах. Лица его видно не было, но Чию показалось, что он разочарован чем-то. Не о Тольнаке он сюда говорить приходил. А о чём? Тольнак повернулся к нему:
– Изран, слышь…
– Потом поговорим.
Он поднялся и зашёл в одну из многих уже протоптанных тропинок, скрывшись за сплошной стеной тростника.
Костёр оказалось негде разжигать, так что дрова применить не получилось, поначалу попробовали разжечь с краю от настила, но, когда на лежак полетели искры, бросили. К тому же нечего было готовить. За то время, пока они провозились с дровами, из того, что шептал Тольнак, расслышал он немногое и самое простое, тот в возбуждении принялся что-то рассказывать, что-то неодносложное, руками что-то показывал. Говорить приходилось тихо, так как вокруг кто-нибудь находился, «шикал» на него, когда он пытался переспрашивать погромче. Чий сначала молча слушал, не перебивая, и понимая только очень примерно, о чём рассказ. Он подумал, как нелепо Тольнак сейчас выглядит с этими дровами, вокруг которых он для виду мялся, пускаясь в такие подробности.
– Ну, понял? Чего ты лыбишься?
– Нет. Да ты ерундой не занимайся, проще скажи.
Д- а я же тебе… Х-м-м… Короче, я не знаю, как Кара, они тогда шли. Пока. Но завтра, я уверен, ясно станет. Точно, ну почти, короче, я сильно удивлюсь, если ошибаюсь. Всё. Лес!
– Это всё?
Тольнак кивнул. Чий поднялся, разогнув спину. Ему почему-то не верилось, что вот так просто… Но зато Тольнаку верилось. Может, надумывает? Он вспомнил, каким тот был раньше: «может, да, может, нет». Хотел, но особого энтузиазма не чувствовалось. И, вообще, это ведь Тольнак, не Ушастый, до того, как они пошли, Чий считал, что он слов своих не имеет, Изран за него говорит, такой молчаливый, серьёзный, сам ничего не утверждает, не как Ворот, тому лишь бы повод был, сегодня одно говорит, как Изран опять же, завтра – уже другое, до абсурда доходило. А тут, наоборот, создавалось впечатление, что вообще мнения своего нет, он же по десять раз перестрахуется обычно. А сейчас вон, глаза горят.
Есть не хотелось, хотелось пить, он посмотрел по сторонам, понял, что не получится: ночь, ничего не видно, ил, который они подняли. Половина уже спала, Рыжие закончили достилать, старший пытался обтереть ноги пучком соломы.
