Из мебели в комнате имелись стол, стулья и кровать, в углу лежал свернутый бушлат, на полке стояло несколько черных кастрюль и небольшой чугунок. Под кроватью стояло два чемодана.
Засвистел чайник, все время стоявший на печке, с немного затухшей водой, которую не поменяли.
Разогрели суп, и вскоре на столе появились миски, ложки, кружечки, сухарики.
Под ногами постоянно скрипел гнилой пол.
Кое-где досок совсем не имелось, чернели дыры, сквозь оконные щели свистел ветер, наводя жуть на мальчика.
Стали ужинать. Ели молча, и только за чаем компания оживилась.
–Понравилось? – обратился Григорий к Егорке, которому по существу доставались крошки, – не зря согласился. Сам готовил, все сам… столько сил вложил, времени, вкусно получилось, сам рад! – на самом деле готовил Виктор, а Григорий лежал на кровати все время, и не вставал, мучаясь от кашля.
–А ты не верил мне, – продолжал он, – вот ужин какой! Давно ли ты так ел? Мы тебе помогаем, кормим, настала твоя очередь помочь, но это чуть позже, а сейчас пей и ешь, досыта, и иди спать! – есть уже было нечего, и мальчик собрал крошки со стола, закинул себе в рот, ничуть не смущаясь, – разбудим вовремя, об этом не волнуйся
Помню я, когда был маленьким, таким как ты примерно, ну, чуть побольше, мать моя мне приготовила вареников, с вишней. Это, если себя помнить, лучшее воспоминание из детства, – ненадолго наступило молчание, Григорий удержал мальчика и продолжил, – ел я их, за ушами трещало, да уронил один на пол, мать мне как залепит по губам, стоит и наставляет: "Это тебе для того, чтобы мимо рта не ронял, бестолочь" , – Григорий рассмеялся, улыбнулся и Виктор.
А тебе, как я понимаю с детством не повезло, скажу – не повезло вовсе. У тебя, малой, детства нет, ты человек, живущий без него. Живешь беспризорником на улице, голодным, замерзшим, дерешься и воруешь к тому же, – сиротка хотел было возразить, но Григорий ему не дал и слова сказать, – у меня детство сытное было и теплое, не считая того, что болел часто, сейчас, как лет шесть не болею, – и тут он соврал, – все года свои под родительской опекой провел, а там война началась, а потом, ну а что потом? Потом – уже не важно, на самообразование средств не мало вложил, в кругах общался, интересы мол одни и те же – политика, философия, и читал много!
А ты, попрошайка, без образования, во тьме растешь, и этого в дальнейшем не избежать тебе! Тьмы то!
–Знакомый мой, хороший знакомый, все говорил, говорил, да говорил, говорил, говорил, говорил; и вот он говорил о чем-то, а никто ему и не верил, и не слушал его, а он взял и повесился, – вставил Виктор.
