– Мэни, стой, – прошелестели у Норманна из-за плеча. – Подожди, я… мне надо сказать тебе… пожалуйста.
Юный Орингер приподнял бровь: «Начинается! Рефлексия и самоуничижение», – остановился и обернулся к своей спутнице.
Акта уставилась на него снизу вверх и торопливо заговорила:
– Эта, как ты ее назвал, «мотивирующая экскурсия для загибающихся доходяг» была потрясающей. Чудесной. Невероятной. Для меня. Но моя монстра так и не проявила себя – молчит с момента нашего с тобой знакомства, там… ну, под кроватью. Охэ-эй, она потеряла интерес ко мне, разочаровалась, а это значит, что скоро все закончится. Так происходит со всеми жрецами на Фере, которых она отвергла. Просто поверь, я знаю о чем говорю. Сначала я ослепну, потом мое сердце вновь затарахтит как старый движок, а потом…
– Нет. Все не так, – раздраженно взмахнул руками Норманн. – Рафи снял показания с той медкапсулы, проанализировал, а потом мы с тобой были еще и у диагноста из Дока, помнишь? Вот! Оба медика сказали, что эти эта белая паучиха-осьминожка оставила в тебе свою паутинку. Она никуда не делась, живет себе, вполне успешно выполняет свои функции, как твой внутренний тончайший протез, понимаешь? Дает тебе возможность видеть, поддерживает твое сердце и не собирается тебя покидать… ну перестань, Беляшик!
– В любом случае, – решительно продолжила свою речь Акта, шагнув ближе к Норманну. – Спасибо! Спасибо, что показал небесное сияние, удивительные снежинки, ледник, океан, маяк, шторм, космос, созвездия, те яркие туманности, китов, спасибо! Пока я жива, буду помнить. И даже если ослепну – эти воспоминания до конца останутся со мной. Спасибо тебе! Но твои близкие, твоя семья, все вокруг… они боятся меня… я… мне здесь нельзя, рядом с тобой. Я думаю, что должна была остаться в той капсуле. Нет, в чулане у Зевса. Нет, лучше… на… на том поле с васильками, куда меня вытолкал отец. Остаться. Знать свое место. Прости! Прости, я все тебе испортила. Я… прости! Испортила, ай-нэ!
Норманн абсолютно отчетливо осознал, что сейчас он либо взорвется и наорет на нее, в исступлении брызгая слюнями, как самый настоящий, истинный Орингер, либо… окончательно разъяснит девчонке текущее положение дел… да, Норманну вдруг очень захотелось разъяснить Акте это самое положение дел.
Туман укрывал их от всего мира, словно плотная прохладная ширма. Жрица стояла совсем близко – задумчиво бормотала что-то себе под нос на шипящем диалекте и видимо собиралась окончательно пасть духом.
