– Ты ведь уже окончил Академию?
Норманн растерянно почесал макушку, припоминая:
– Да. «Агротехнику». Почти год назад, а какое это имеет отношен…
– Отлично, – улыбнулась Эбигейл, раскрывая истинный объект своего интереса. – Те белые пионы, которыми усажены все клумбы на территории Академии, твои?
– Мои, – настороженно кивнул Норманн. – Дипломный проект. Ор-гибриды «Лаура». Мы с сестрой, Элис, экспериментировали – скрещивали травянистый и древовидный сорта. Цветы изначально получались бледно-желтыми, а кусты плотно облиственными. Тогда мы вживили гибридам фрагмент генома нашего местного цветка – Финикса – листьев стало намного меньше, а соцветий больше, плюс устойчивость к неблагоприятным погодным условиям, белый цвет лепестков и…
Госпожа Аллиэнн прервала увлекшегося Норманна взмахом руки и без предисловий ознакомила его с условиями их дальнейшего сотрудничества:
– Мне нужно пять тысяч корней этих чудных цветочков к концу третьего годового цикла.
Ошарашенный Норманн замер с открытым ртом, похлопал глазами, закрыл рот, вытер рукавом вспотевший лоб и попробовал хоть чуть-чуть сбить цену, залепетав:
– Но площадь всех имеющихся на Серой пахотных земель и теплиц не обеспечат и половины…
Госпожа Аллиэнн радостно подпрыгнула на месте, роняя манто куда-то себе за спину, и темпераментно воскликнула:
– Так распаши, распахи… черт! Вспаши еще, лапушка. Окультуривай! Культивируй! Или как там это называется? Пять тысяч белых. И мы в расчете.
– Э-э-э, кхм-м-м… если подключить западные пустоши, то-о-о… три тысячи вполне…
– Замечательно! Четыре тысячи! Подключи, зайчик. Подключи. А потом, когда ты потренируешься на беленьких, я тебя проспонсирую, мотивирую, раздразню и ты сделаешь еще четыре тысячи корней, но уже черных. К следующему годовому циклу.
– Ч-черных?! Но черных вообще не бывает! Их просто нет и никогда не было!
– Ну так придумай их для меня, детка. Скрести… Финикс, или этот ваш Огневик с утконосом. Что? Струхнул? Слабо, досточтимый агротехник Орингер?..
* * *
Серебристый челнок-скат выскользнул из-под низкой, по-вечернему сизой облачности и полетел над темной океанской водой.
Огромный полукруглый залив, притененный высокими обрывистыми утесами, волновался и вздыхал, выплескиваясь на покрытые рыжими лишайниками скалы.
Норманн высунулся в открытый боковой шлюз, пригляделся к беспокойной воде, нагнулся и постучал костяшками пальцев по подножке. Скат послушно выпустил прозрачные посадочные крылья, широкой планкой вдоль всего корпуса, и вновь полыхнул соплами, сбрасывая скорость, едва не укладываясь пузом на океанскую гладь.
