– Твой ремень давит…
– А это не ремень…
****
– А это не ремень… – шепчет он мне в висок, и я дергаюсь. На автомате замахиваюсь, но вместо щеки заезжаю по виску.
– А-а! – Руку ломит, словно я по каменной стене ударила. И боль становится только сильнее. Я глаза поднимаю и вижу на его лице красное пятно, но он только усмехается.
– Знаешь почему я Лом?
– Можно догадаться, – обиженно бурчу. Только держи свой ломик от меня подальше.
– Ломик, – хмурится он и прыскает со смеху. А потом берет меня за здоровую руку и просто тащит сквозь толпу и фиг знает почему, но все перед ним расступаются. Как тараканы перед лучом света. Я упираюсь как могу, но боль в правой руке такая, что хоть волком вой.
– Да отпусти, мне к врачу надо. И к ученым.
– А к ученым зачем?
– Да ты же не человек, ты долбанный терминатор, – хочу ударить второй рукой, но он ее удерживает и усмехается.
– Ну повредишь же и вторую. Потом тебя еще в туалет води. Хотя можно оставить тебя без трусов, чтобы удобнее было… Заманчиво.
– Ой, заткнись, – фыркаю я, а самой смешно. От него холодом веет, ужасом, в темном переулке с таким лучше не встречаться, а мне смешно. А я не сопротивляюсь, когда он меня по коридору ведет, к двери из красного дерева подводит… Не сопротивляюсь… Более того в мозгу периодически фейерверки стреляют. Причем нервными клетками.
Он все-таки заводит меня в темный кабинет, и я опасливо на дверь озираюсь. Вот об этом отец меня и предупреждал, не оставаться с мужчинами наедине. Особенно если они тебе нравятся. Особенно с таким как он. Опасным и будоражащим. От него ноги подкашиваются, от него хочется сбежать, чтобы обязательно вернуться.
Парадокс, как ни крути.
– Да расслабься, посмотрю твою руку, трахну и отпущу.
Я испуганно вырываю руку, а он смеется. Смеется надо мной. Надо мной вообще никто никогда не смеялся.
– Да шучу я. В любом случае если тебе захочется, стоит только попросить.
Он просто обхватывает крупными пальцами мои плечи и усаживает на продавленный диван. А я мельком обстановку рассматриваю. Круглый стол для покера, диван, шкаф, судя по всему с алкоголем.
– Ты всегда такой откровенный?
– Ну а че? Зачем врать, если я реально тебя хочу, – садится он рядом и рукав мой закатывает до самого плеча, а я замираю. Он мало того, что так близко, дыханием табачным опаляет. Он еще и меня касается. Руку гладит.
– Ай! – тут не до удовольствия. Реально больно.
– Это просто ушиб, – он встает, идет к шкафчику, в котором я замечаю бутылки весьма дорого коньяка. А еще аптечку. Он достает лед из морозилки. Накладывает его в бинт и ко мне подходит. Прикладывает к месту ушиба.
