Неожиданно Отторино перебил его;
— Все правильно... Но ведь Сильвия была, и от этого никуда не деться... А теперь ее нет. И я, я, никто другой, виноват во всем...
Отец Отторино прищурился.
— Но ведь ты не в силах что-либо изменять... Ты ведь это и сам понимаешь.
— Ну да...
— Или...
— Нет, отец, ты, конечно же, прав... Я прекрасно все понимаю — да, я ошибался в жизни, и за ошибки рано или поздно приходится платить. Знаешь, у Господа Бога есть своя бухгалтерия, двойная или тройная, не знаю... Маленьким мальчиком крылышки у стрекозы оторвешь — а там тебе за это запомнится я сочтется.— Отторино судорожным жестом извлек из золотого портсигара сигарету и, щелкнув зажигалкой, глубоко затянулся.— Да, это теперь я понимаю, что в отношении Сильвии я был законченным негодяем и мерзавцем, слов нет, и самое страшное — что теперь я уже не в силах ничего изменить...
— Но ведь ты хочешь...
— Ничего я не хочу.
Молодой дель Веспиньяни ничего не ответил и, кивнув отцу, направился к столам...
Старый граф после смерти невестки также повял, что во многом был неправ к ней; во всяком случае, ему не стояло горячиться только потому, что она была, так сказать, человеком другого круга.
Ведь наследные принцы женятся на простолюдинках, и ничего...
После той трагической смерти Сильвии граф также переживал — правда, в той ситуации ему было жалко не столько Сильвию, сколько своего сына — Клаудио дель Веспиньяни не мог спокойно смотреть на терзания Отторино.
И теперь, заметив среди гостей Эдеру, старый граф живо вспомнил, как он был неправ по отношению, к покойной, как он изводил ее своими издевками, как постоянно намекал, что ее место — не в родовом палаццо дель Веспиньяни, а на консервном заводике их семьи!
...Едва уловимое тиканье позолоченных старинных часов на камине и случайный хруст свеженакрахмаленных салфеток, пожалуй, единственные звуки, нарушавшие тишину огромной столовой палаццо дель Веспиньяни, несмотря на то, что тут собралось три человека. Скованность и очевидная нервозность обстановки еще более усугубляется напряженным выражением лиц присутствующих.
Это первый торжественный семейный обед в палаццо дель Веспиньяни после приезда домой единственного наследника Клаудио, Отторино.
Клаудио категорически отказался присутствовать на свадьбе — еще не хватало, мало того, что Отторино запятнал семейную честь, породнившись с простолюдинкой, так ему, старику, надо смотреть на собственный позор, на пьяные физиономии этих сельских хозяйчиков!
