Эдера 2 - автор неизвестный

Андреа, открыв глаза, недоуменно посмотрел вокруг себя и, не увидев жены, тихо позвал ее:

— Эдера!

Никто не отвечал.

«Что ж, немного полежу, — решил он про себя, — наверное, она где-то рядом... Скоро придет».

И он опять погрузился в дрему.

Присутствие Эдеры было для него, для Андреа, как для растения солнце: её нет в постели, поднялась куда-то ушла, и сразу же в нем — слепая, неосознанная жажда тепла, какую, верно, испытывают теплолюбивые растения, когда нет солнца.

Во сне они становились как Вы единый телом, и он зависел теперь от этого единства. Зимой его телу вечно недоставало тепла — несмотря на то, что тут, на Аппенинах, зимы всегда были теплыми. И он, Андреа должен был заимствовать это тепло у нее, у Эдеры — колени меж ее коленей, притиснув, руками нежно обвив ее плечи.

Но и жаркими июльскими ночами — как теперь, летом — он также постоянно стремился коснуться ее. Иначе Андреа чувствовал себе каким-то одиноким, брошенным и незаполненным,

Когда их единство нарушалось, он, хотя и не совсем просыпался, но негу сна утрачивал безвозвратно и беспокойно ворочался, метался по кровати, повторяя во сне имя: Эдера, Эдера.

Если в тот момент она была в спальне, то обычно, ласково посмотрев на мужа, тотчас же возвращалась в постель. На какое-то время он, лишенный ее, еще не проснувшись, приникал к Эдере, как ребенок, и брал ее, как младенец берет материнскую грудь, — слепо, неосознанно, ощупью: так растения тянутся к солнечному свету со сладостной безотчетной благодарностью живого за жизнь.

Но теперь, в это утро, Эдеры не было рядом, и Андреа, еще какое-то время проспав тревожным сном, пробудился от щемящего, острого чувства неудовлетворенности, от растущей потребности в ней.

Открыв глаза, он увидел над собой потолок в желтоватых пятнах — это были тени от люстры. Квадратное окно пропускало через прозрачные стекла резкий солнечный свет, и Андреа поневоле прищурился, после чего, непонятно почему тяжело вздохнув, вновь положил голову на подушку.

Он лежал, не открывая глаз, пока еще была возможность задержать убегающий сон. Но этот сон медленно и неотвратимо уплывал куда-то вдаль, очень далеко, очертания его расплывались, будто бы в тумане, и в конце-концов от него осталось лишь какое-то невнятное, неясное чувство, в котором он растворился и исчез окончательна Когда и чувство это стало рассеиваться, за мгновение до того, как оно исчезло, Андреа окончательно проснулся и устремил быстрый взгляд в направлении окна.