В Ливорно любой праздник без хорошей музыки — не праздник.
Сперва слух собравшихся услаждал струнный оркестр — музыканты играли поппури на оперные темы Россини и Верди; затем их сменил дивный тенор из «Ла Скалы», исполнивший под аккомпанемент того же квартета канцоны «Вернись в Сорренто», «Санта-Люцию» и несколько арий из популярных опер того же Верди.
Гости, слушая музыку, прикидывали в уме, в какую же фантастическую сумму обходится хозяину это скромное празднество».
Когда тенор, сорвавший бурю аплодисментов, поклонившись, уселся тут же, за стол, Отторино, приказав лакеям наполнить бокалы гостей лучшим шампанским, какое только было на «Ливидонии», произнес:
— Конечно же, синьоры и синьорины, то, что мы теперь услышали, достойно восхищения. Мы, итальянцы, созданы Богом для того, чтобы ценить прекрасное. Мы гедонисты, и это прекрасно. Но я бы хотел, чтобы мы поняли, что красота, истинная красота — это нс только красивая музыка, не только прекрасные женщины,— он невольно устремил взгляд на Эдеру.— не только замечательное вино... Это — стиль жизни, это — гармоничное ощущение жизни и себя в этой жизни. К сожалению, все мы начинаем понемногу утрачивать вкус к жизни — это естественно.— Отторино, отодвинув стул, печально посмотрел впереди себя.— Иногда я смотрю на портрет своего далекого предка, Лукано дель Веспиньяни, бывшего приближенного при дворе Лоренцо Медичи, и вспоминаю, как искренне и безыскусно веселились в те времена. И знаете, какая мысль пришла мне в голову? — он вновь обвел гостей взглядом, будто бы те уже догадывались о его следующих словах.— Я решил возродить хотя бы вкус того времени... Когда часы пробьют полночь, те синьоры и синьорины, которые пожелают, проследуют на яхту и переоденутся в платья той блестящей эпохи. И мы продолжим — но уже в духе того времени!
Идея, судя по всему, очень понравилась гостям — во всяком случае, они примялись выряжать свое шумное одобрение по поводу слов хозяина.
— Замечательно!
— Прекрасная мысль!
— Граф как всегда — в своем репертуаре!
— И кроме того,— добавил Отторино,— я распорядился, чтобы кушанья, музыка и весь, так сказать, антураж, также соответствовали той эпохе... не сомневаюсь, синьоры и синьорины, вы останетесь довольны...
После первой перемены блюд гости, тяжело поднявшись из-за накрытых белоснежными скатертями столов, проследовали в специальные беседки — перекурить.
Седовласый синьор, тот самый, который указал Андреа и Эдере на хозяина, подойдя к Отторино, произнес:
