- Потому что, - сказала Чарити с лукавой улыбкой, - гениталии у этого монстра огромные. Когда эта штука становится твердой, она больше двух футов в длину – мне все равно, кто что говорит – и она становится почти такой же большой, как кофейная банка. - Ее глаза сузились, когда она посмотрела на него более пристально. - Подумай об этом. Попробуй представить себе такую большую эрекцию?
Но на самом деле Писателю не нужно было изображать это, потому что он уже видел это своими глазами. В комнате для бальзамирования Дон, когда она продемонстрировала им со Сноуи уловку, чтобы добиться сексуального действия от восьмифутового мертвеца на смотровом столе. Она просто накачала в него побольше бальзамирующей жидкости и раздула его причендал до нужного размера. Она накачала его до чего-то, что было чуть больше фута, а потом они со Сноуи менялись местами, сидя на нем, оседлав мертвую тушу Толстолоба, как лошадь, пока каждая из них не достигла сжимающего мышцы оргазма, визжа и пуская слюни.
По крайней мере, это было уникальное занятие, и оно доказывало, насколько предприимчивыми могут быть женщины...
А когда Писатель спросил, можно ли накачать член Толстолоба –извините, другого слова не подберешь – можно ли накачать член Толстолоба до еще больших размеров, обе девушки захохотали.
Да, он был намного больше, намного больше, чем любая женщина могла бы засунуть в свой вагинальный канал...
- Я верю, что гениталии этого монстра непостижимо массивны, - согласился Писатель.
- И ты, очевидно, слышал легенду, в которой говорится, что каждая женщина, которую когда-либо он насиловал, умирает.
- Ну да.
Чарити закатила глаза.
- Член на этом чудовище – машина для убийства. Он разрывает женщину, разрывает всю ее утробу, и все кровоточит. И мужчины тоже. Толстолоб все время возбужден, и когда он не может найти женщину, чтобы трахнуть, мужчины тоже годятся. С таким же успехом он мог бы засунуть бревно кому-нибудь в задницу.
Внезапное использование Чарити сексуального сквернословия Писатель счел двусмысленно эротичным, и это не помогло ей лежать на бесценном диване с вытянутыми загорелыми ногами и полотенцем, прикрывающим ее грудь только на четверть дюйма выше сосков. Он чуть не заскрежетал зубами, когда продолжил:
- Но ты выжила. Что это было, удача? Ты была госпитализирована на длительный срок? Ты была в коме?
- Нет, - сказала она, теребя ноготь. - Ничего подобного. Ты попробуй дальше.
Его брови нахмурились, но уже через минуту он признался:
