Развитие диалога между двумя этими богословами отображено в девяти письмах прп. Никодима к Дорофею (от 15 июня 1791 г., 5 января 1792 г., 8 мая 1792 г., 17 сентября 1792 г., 20 января 1793 г., 16 апреля 1793 г., 16 августа 1793 г., 30 сентября 1793 г. и 30 ноября 1793 г.), а также в двух письмах Дорофея к Никодиму (от 16 октября 1791 г. и 4 июля 1792 г.). И хотя, к сожалению, до нас не дошли другие письма из переписки, но они, как нам кажется, не могли бы существенно повлиять на сложившееся у нас представление о ходе событий, которое излагаем далее.
1. Весной 1791 г. Агапий вновь отправляется в Константинополь в надежде, что найдет там, как он полагал, книгу не только «рассмотренную... но и переписанную». Прошло уже около полугода с того момента, как Дорофею вручили «Пидалион» для рецензирования. В Константинополе Агапий видит, что рецензент книги трудится над ее исправлением, причем он так увлечен этой работой, что отодвинул все прочее на второй план. Тогда Агапий понимает, что положение дел не соответствует его надеждам издать книгу как можно скорее, поскольку он убеждается в настороженности рецензента. «Кипучая ревность» Дорофея «к общеполезному делу» была направлена противоположно стремлениям Агапия. Кроме того, рецензент нес ответственность перед патриархом и членами Патриаршего Синода, поэтому он полагал, что устранение погрешностей и недочетов, допущенных в книге, составляет его прерогативу, тем более что прп. Никодим уже сообщил ему, что работал над книгой поспешно. Одновременно преподобный уступил ему право вносить требующиеся исправления в книгу, желая разделить с редактором даже свои авторские права на нее.
На этой ранней стадии исправления «Пидалиона» все трое согласились сотрудничать друг с другом ради улучшения текста и достижения возможного его совершенства, какого только в силах достичь человек. Они смотрели на это как на дело всех троих. А значит, «два друга» и составителя, о которых было сказано, превратились бы в троих, как это видно и из сообщения Дорофея: «Может быть, в скором времени рецензирование будет закончено, и одна книга станет достоянием троих, а вы признаете уместными мои исправления в неверно истолкованных правилах, чтобы и ради этого все считали троих за одну душу и чтобы Обещавший быть посреди двоих или троих, собранных во имя Его, пребывал вместе с нами». Однако впоследствии Дорофей, может быть из-за возникших разногласий, перестал интересоваться вопросом авторства и обходил его молчанием.
