, судно быстро оставило рыбачьи лодки далеко позади себя.
Два владельца крупных таллинских лесных бирж с нетерпением ждали сухих дров с Сааремаа, на этом товаре даже весной можно было изрядно заработать. Поэтому, хоть по пути и встречались плавучие льдины, представлявшие известную угрозу кораблю, капитан заставил поднять и скайселя. Теперь корабль шел на всех парусах, «на мачте недоставало только рубашки самого капитана», как шутят в таких случаях моряки. Миновав мели у мыса Весилоо, «Каугатома» с попутным ветром набирала около десяти миль в час. К сумеркам достигли острова Хиюмаа, а с восьми часов вечера, когда капитан передал вахту штурману, можно было уж румб за румбом менять курс с севера на восток. Ветер и теперь дул почти с кормы, и до сих пор они счастливо избегали всех льдин.
Сандер стоял подвахтенным штурмана - таково было распоряжение капитана. Штурман, старый Танель Ыйге, - серьезный, знающий свое дело моряк, и нечего опасаться, что он избалует молодых матросов поблажками. За штурвалом стоял талистереский Яэн - он уже одно лето ходил на «Эмилии» Хольмана и получал жалованье на два рубля больше других. Из опасения столкнуться со льдинами в помощь молодым матросам впередсмотрящим поставили самого боцмана, - хоть Сандер и саадуский Юлиус с детства привыкли к морю, все же не помешает еще один опытный глаз человека постарше.
Здесь, в открытом море, у Хийюмаа попадались лишь одиночные, источенные волной льдины, да и те в безоблачную апрельскую ночь были видны издалека и в лунном свете казались колышущимися на волнах серебряными пластами. Попутный ветер усилился, и надо было травить шкоты грота и бизани, отдавать концы и фалы реевых парусов и кливеров и снова крепить их. Сандеру впервые пришлось висеть на самой верхней, фор-трюм-рее, между ночным небом и водой, но не этим запомнилась ему на всю жизнь первая матросская ночь на трехмачтовом паруснике «Каугатома».
Плотники, ехавшие в Таллин на сезонный промысел, были не единственными пассажирами «Каугатомы»: к подветренной стороне камбуза собралось в кучку более двух десятков девчат, которые надеялись найти в Таллине какую-нибудь работу или, если это почему-либо не удастся, наняться на лето батраками на крупные усадьбы или в имения большой земли, чтобы осенью вместе с плотниками и кораблестроителями вернуться в свои прибрежные островные деревни. Талистереская Мари затянула песню, и вскоре ее подхватили другие девушки:
