Такелажные работы на «Каугатоме» подвигались успешно. Уже в конце марта можно было бы поднять паруса и выйти в море. Но весною 1903 года лед в заливах держался до начала апреля, поэтому испытательный рейс удалось провести только два дня назад. В тот день все, кто принимал участие в постройке парусника - стамеской, или рублем, или иным образом, - все, кто так или иначе имел отношение к кораблю, собрались на «Каугатоме», так что палуба едва вместила всех. Даже богатая хольмановская вдова, не имевшая решительно ничего общего с «Каугатомой», послала с капитаном «Эмилии» свое приветствие новому кораблю и золотую десятирублевку -«на счастье». Монету теперь уже невозможно было заложить под мачту, капитан оставил ее «на расплод». Пробное плавание прошло удачно, у корабля не нашлось никаких изъянов. И когда вечером в горнице папаши Пуумана мастера Михкеля благодарили за хорошую работу, старик до того расчувствовался, что у него слезы навернулись на глаза. Все может быть сделано ладно, даже спуск корабля может пройти удачно, но только под парусами по-настоящему видно, какова цена кораблю.
И вот сегодня, в первую субботу апреля (субботний день счастливый), дела, наконец, продвинулись настолько, что точно в два часа пополудни капитан Тынис Тиху смог отдать приказ сняться с якоря в первый настоящий рейс. Ветер снова гнал в залив крупные льдину, но выход судна нельзя было откладывать, потому что в Таллине «Каугатому» уже ожидал груз - толченка - для доставки в Гулль. Следующий короткий рейс придется, возможно, идти порожняком, но в Мидлсбро парусника ждал столь необходимый новому кораблю груз соли для Архангельска (корпус деревянного корабля, пропитанный солью, гораздо дольше противостоит гниению). Но и отсюда, из каугатомаского залива, с якорной стоянки под Папираху, корабль не пошел пустым. Он вез полсотни пассажиров, разместившихся со своими узлами между палубными надстройками, а трюм был забит дровами, вывезенными еще зимою санным путем. Их нужно было щ:юдать в Таллине.
Боцман, старый лаасуский Андрус из Ватла, и три матроса - талистереский Яэн, саадуский Юлиус и рыуна-ревалаский Сандер (в матросы капитан набрал молодых парией, почти подростков, поступивших на судно не столько ради жалованья, сколько для изучения морского дела) стали выбирать якорь, большинство экипажа принялось ставить паруса. Пассажиры, свои же земляки - корабельные рабочие и плотники, ехавшие в Таллин на поиски сезонной работы (многие из них плавали в былые годы матросами на кораблях), - старались помочь экипажу «Каугатомы» в отдаче множества кливеров, стакселей, марселей, гротов и топселей. Скоро парусник стал набирать ход, накренился на левый борт и заскользил вначале словно ощупью, затем все быстрее и быстрее к выходу из залива. Несколько лодок, доставивших последних пассажиров с их пожитками и инструментом с рыбацкой пристани на борт корабля, решили провожать «Каугатому» и шутки ради пытались даже обогнать ее. Вначале легкие лодки, за рулем которых сидели ловкие молодые шкиперы, опередили «Каугатому», но когда был поставлен большой парус на грот-мачте «старой девы»
