Каарли был совершенно слеп, но каким-то чудом, не глазами, а иным, особым чувством угадывал он порой восход солнца.
- Поднялась? - спросил он Йоосепа.
- Только что высунуло кончик носа из-за Вийдумяэ. Если ветер тучу не нагонит, будет совсем теплый денек, - рассуждал Йоосеп. Волны залива засверкали, и стволы сосен покрылись золотисто-красной пылью.
- Много ли лодок на море?
- Под Лаури - две, за Урве - три, - считал Йоосеп. - Подальше, на Кургураху, в конце Умалакоттид и под Весилоо тоже несколько штук.
- А лодки из Кюласоо не видно?
- Где ж тут увидишь, ползают еще почти все на веслах, как жуки по заливу, поди узнай их…
- А в горловине Выркераху нет лодки?
- Как нет? Две лодки.
- Ну, значит, одна из Кюласоо, у Матиса там поставлены мережи. Если на беду корзины не продадим, то хоть у Матиса свежей рыбой разживемся.
Каарли ведь как-никак приходился дальней родней Матису, носил ту же фамилию - Тиху и происходил от одного корня старых рейнуыуэских Тиху.
Береговая дорога пролегала дальше на юго-запад, в сторону Ватла и Харала, тропинка же к Питканина сворачивала от мостика в глубине бухты Валме направо; по ней Каарли и его «глаз» шли теперь сквозь редкий сосновый лес Мюсме. Вскоре они достигли избушки Ааду, а отсюда до рыбацкого стана можно было уже камнем добросить.
Батраки мызы Руусна, Ааду и Тийна из Питканина, поженились уже немолодыми и как зеницу ока берегли своего единственного сына Юлиуса. В деревне подсмеивались над тем, как Тийна вечером звала сына из сосняка: «Юлиус, иди домой, у нас суп славный, с молоком. Я себе и отцу положила простокваши, а тебе сливок налила и парного молочка! Юлиус, беги домой, суп готов, молочком заправлен!» Слыхал ли кто такие речи Тийны или придумал - кто знает? - ведь почесать языком над неимущим дело нетрудное. Еще смеялись над тем, как Ааду и Юлиус в ночь под Иванов день на старой бочке пробовали сети закидывать, да едва души спасли. Каарли не видел и в этом ничего смешного: у человека лодки нет, никто его с рваными сетями в артель не берет, - а разве у бедняка рта нет, разве ему свежей рыбы не хочется, да еще если окуни прямо за его избой в море играют? Теперь, говорят, Ааду даже баркас себе смастерил.
- Мужики из Питканина тоже в море вышли, баркаса нет на причале, - сказал Йоосеп.
- И хорошо сделали, чего же на берегу-то глядеть, - ответил Каарли и, почуяв запах дыма, валившего по ветру из низенькой трубы избушки, добавил: - Тийна ждет уже свеженькой рыбы для ухи.
