Радость была так велика, что Михкель не решился сразу поверить в нее и в тот же день зашел к Матису в Кюласоо.
- Ты как та древняя Сарра, - смеялся Матис, - боишься поверить, что после большого перерыва может еще такое случиться…
На обратном пути Михкель повстречался с Рити. Мастер был так углублен в свои планы и мысли, что едва ли заметил ее, но Рити долго и пытливо смотрела ему вслед, а дома удивлялась, говоря Каарли: что бы это могло стрястись с Михкелем - идет ей навстречу, голову задрал, глаза как-то странно под самый лоб закатил…
- Михкель будет строить новое судно, - сказал Каарли, откашливаясь, хоть одну приходскую новость он узнал раньше Рити, в тот вечер, когда Матис посоветовал Тынису пригласить Михкеля.
Над моделью нового корабля мастер трудился целую неделю. Он выложил на стол все свои старые модели - профили корабельных корпусов, - среди них и те пять счастливцев, по которым были построены корабли, плававшие в море, и бедные сироты, родившиеся в безвестии, в дни гнетущего безделья; они рассыхались тут же, на шкафу мастера, так и не получив на строительной площадке своих истинных, мощных размеров. Душу свою мастер вложил в каждую модель, с любовью выстругивая выпуклости носовой части, изгибы бархоута и стройную линию кормы, представляя себе воочию, как их мощные штевни рассекают волны и гудят от натуги паруса при бейдевинде! Но из этой новой модели - он как раз выстругивал доски ее горизонталей - должен получиться всем кораблям корабль. Он разыскал на чердаке самые лучшие ясеневые доски и строгал их рубанком с тончайшим лезвием. Он сложил одну на другую выструганные дощечки и скрепил их деревянными шипами, и они так плотно прилегали друг к другу, будто их склеил таллинский первой статьи мастер-краснодеревщик. Но все это было только подготовкой, главная работа над моделью только начиналась. С кормы и носовой части он стесал топором лишь грубую щепу, и снова зашуршали рубанки, один другого меньше и нежнее, по мере приближения к концу (выбор у него имелся достаточный). Но наиболее ответственную часть работы выполнял старый, острый, как бритва, финский нож - первый крестный всех его прежних моделей в течение двух десятилетий. Может быть, рука мастера потому и задрожала от волнения, что снова почувствовала в ладони старого друга, но только на миг, когда он снял первую стружку. Корабль, изящный корпус которого он выстругивал теперь из дерева ножом;, стоял так ясно перед его глазами, что ошибиться было невозможно. Спереди стройный и вместе с тем мощногрудый, сзади собранный, ладный, чтобы, прорезая волну, он не утюжил с боков воду, не терял скорости. Чтобы вмещал много груза и ходко шел под парусами, не боялся противного ветра и сохранял при любых обстоятельствах устойчивость! Михкель, конечно, был не первым мастером, ломавшим в течение долгих лет голову над этими вопросами. Большая скорость и большая грузоподъемность - поди обвенчай эти два достоинства в одном корабле! Лет пятьдесят-шестьдесят тому назад, когда почту между большими приморскими городами перевозили еще парусные суда, строили два типа парусников: быстроходные клипера, доставлявшие почту и путешественников из страны в страну, и тяжелые торговые корабли, предназначенные для грузов; для этих последних главным достоинством была грузоподъемность, а то, прибывали неделей раньше или позже с грузом леса, соли или зерна, имело меньшее значение. Теперь же пароходы и ходят быстро, и берут тяжелый груз - оба эти требования уже с самого начала должен нынче иметь в виду каждый корабельный мастер. Да разве только это? Весь корабль, его будущая неподатливость штормам, его гордый полет под полными парусами при бейдевинде должны зародиться и жить в этой в локоть длиной модели, как могучий дуб в желуде. Как из можжевеловой ягоды никто еще не вырастил яблока, так и по скверной модели никто не построил хорошего морского судна.
