— Давай, брат, давай, побьемся на сабельках! Поглядим, чей кочан скорей слетит…
— За тын его к излюбленным изменникам, а завтра в съезжую, пусть кнутобой на козле как следует поучит! — приказал Бунаков.
После обеда Илья Бунаков сидел в съезжей избе и просматривал челобитные для «московщиков», как их прозвал подьячий Захар Давыдов тех, кого на кругах выкликнули казаки для поездки к государю.
Вошел денщик Митька Мешков и сообщил:
— Илья Микитич, что-то попы к нам пожаловали и с ними десятильник Ванька Коряков…
Первым вошел иеромонах Киприан, за ним — попы Борис Сидоров, Меркурий, Пантелеймон, Ипат, десятильник Коряков, сургутский казак Федька Голощапов…
Бунаков настороженно и вопросительно глянул на вошедших. Те дружно перекрестились на тябло с образами, и Киприан заговорил:
— Илья Микитич, ты как новая нонешняя власть запиши явку по государеву слову и делу!
— От кого явка? — сурово сдвинул брови Бунаков.
— От подьячего судного стола Василия Чебучакова… — ответил Киприан.
— Как то могло быть, ежели Васька в тюрьме?
Киприан неспешно поведал:
— Сургуцкий казак Федька Голощапов дал месяц тому обет заказать Спасу молебен по случаю исцеления его малолетнего сына от лихоманки…
— Так, так, — закивал головой Голощапов.
— Мы отслужили обетный молебен перед образом Спаса у задних острожных ворот, а когда шли мимо тюрьмы из-за тюремного тына, Васька Чебучаков громко многажды прокричал государево слово и дело… Так что, Илья Микитич, принимай и записывай явку, дабы немилость и вина на нас не пала…
Бунаков помрачнел: одно дело — пасть заткнуть Митьке Паламошному, другое — попы, да еще с прислальником от тобольского архиерея десятильником Коряковым…
— Присаживайтесь, святые отцы, — приветливо предложил Бунаков, кивнув на широкую лавку у стены, — в ногах правды нет.
Киприан, по-бабьи огладив сзади рясу, тяжело опустился на лавку, рядом с ним присел Коряков. Другие остались стоять.
— Илья Микитич, записывай поскорее, нам надобно по домам сходить, потрапезничать да к вечерне готовиться, — поправляя клобук, сказал Киприан.
— Непременно бы записал, однако всем городом принято и о том одиначной записью закреплено, от арестантов явки по государевым делам не принимать, ибо они бездельные и токмо на мир клеплют!..
— Нам до мира дела нет! — сдвинул седые брови Киприан. — Мы государю крест целовали, дабы, слыша государевы дела, о том государя извещать!..
— Как вам до мира дела нет? — возмутился Бунаков. — Вы все, кроме попа Сидора, городскую челобитную подписали!..
