— Кроме холопов, был ли с ним еще кто? — спросил Бунаков.
— С ним же были Юшка Туптльский, кузнецкий подьячий Макарко Колмогорец, пятидесятник Митька Вяткин…
— Какие бумаги унесли?
— Не ведаю… Целое беремя унесли… Слышал токмо, как воевода говорил о царских указах, кому городом править…
— Эх, надо было с вечера у воеводского двора караул поставить! — с досадой махнул рукой Федор Пущин.
— Немедля надо и поставить! — сказал Мухосран. — И из сей воровской избы съехать надобно! И войску объявить! А печать взять силою — и вся недолга!
— Да он, поди, упрятал, не сыскать в таких хоромах… — засомневался Пущин. — Илья Микитич, может, поговоришь, подобру отдаст!..
Толпой с полсотни казаков во главе с Бунаковым, Патрикеевым и Пущиным подошли к воеводскому двору.
Васька Мухосран взбежал на высокое крыльцо и застучал кулаком в двери сеней. Из-за двери отозвался холоп Щербатого, Прокопий Андреев.
— Кому че надо?
— Зови хозяина, разговор есть!
— Осип Иванович с вами, бунтовщиками, говорить не желает!
— Зови, не то дверь сломаем! — ударил прикладом пищали по двери Васька.
За дверью стало тихо, и через некоторое время послышался голос Осипа Щербатого:
— Че приперлись?
— Выйди, князь, разговор есть! — сказал Федор Пущин.
— Не будет у меня с вами, ворами, никакого разговору!
— Осип Иванович, отдай печать, тебе всем городом от управления отказали! — сказал Бунаков.
— Печать государева! Не вами дадена, не вам ее пользовать! Наворочаете моим именем воровских дел, а мне после отвечать!
— Отдай, гад, печать! Все одно сыщем! — крикнул Васька Мухосран.
— В дом не пущу, биться буду!.. Мои люди с пищалями готовы!.. А вам за всё пред государем ответ держать!
— Ну, что будем делать, Илья Микитич? — спросил Федор Пущин Бунакова.
Тот задумался, теребя с прожилками седых волос русую бороду, и затем сказал:
— Черт с ним! Обойдемся личной моей печатью да возьмем таможенную печать! А вкруг воеводского двора оставить караульных десятка два да у тюрьмы столько же! И никого без нашего с дьяком ведома к ним не пускать, дабы дурна супротив нас не умышляли! Избу под съезжую надобно подыскать!
— Давайте в моем доме, горница у меня добрая, большая, чаю, места подьячим хватит! Заплот и ворота крепкие! — предложил стоявший рядом конный казак Девятко Халдей.
— Что скажешь, Борис? — обратился к дьяку Патрикееву Бунаков.
— Место у Халдея на посаде подходявое, — согласился Патрикеев.
— Как перенесете бумаги и скарб, — повернулся Бунаков к подьячему Захару Давыдову, — старую избу я опечатаю личной печатью…
