Апреля в 9-й день ко двору Григория Подреза прискакали холопы Щербатого: Вторушка Савельев, Федька Воронин и Савка Григорьев.
— Гришка, воевода тебя кличет в съезжую! — не слезая с коня, крикнул Воронин.
Григорий настороженным прищуром окинул гонцов:
— По какой надобности?
— Не ведаем!
— Ладно, приеду!
— Велено немедля с нами ехать! Воеводы и дьяк ждут!
Вторушка Савельев спрыгнул с коня, подошел к Григорию и громко сказал:
— Мы люди подневольные, нам велено без тебя не быть!
Подойдя вплотную, прошептал:
— Челобитная на тя пришла, на седмице уж вторая… За караул хотят взять, тюремного дворского к съезжей призвали…
Григорий скрипнул зубами и крикнул:
— Щас поедем!
Вбежал в дом, надел лазоревый кафтан, шапку с собольим исподом, сунул за опояску кинжал в ножнах, выбежал во двор, вскочил на неоседланного жеребца и галопом понесся по улице, беспрерывно подгоняя коня голенищами сафьяновых сапог. Гонцы едва поспевали следом.
В подъем на Воскресенскую гору взлетел, не убавляя ходу, проскакал через наполовину уже поднявшийся сруб новой башни проездных ворот, соединившей также наполовину поднятые тарасные стены городьбы и направил коня к съезжей избе, на крыльце которой стояли воеводы Щербатый и Бунаков с дьяком Патрикеевым. За спиной Щербатого дети боярские Васька Былин с Митькой Белкиным шептались…
Григорий резко осадил коня и прокричал, глядя на Щербатого:
— Чего звал?
— Тюрьма по тебе плачет! От всего города на твои воровские дела челобитье! Ступай на тюремный двор своими ногами, либо силком уведут!
— Ах ты, падла, воеводишко драный! По своей воровской челобитной меня в тюрьме сгноить хочешь! За все ответишь, тварь!
Подрез спрыгнул с коня, взбежал на крыльцо, выхватил из ножен кинжал и замахнулся на Щербатого. Тот побледнел и, защищаясь, выставил руки перед собой. В тот же миг справа из-под мышки, как черт из табакерки, выскочил Васька Былин и, будто клещами, перехватил руку с кинжалом, отвел в сторону и ловкой подножкой повалил Григория на крыльцо. Все растерянно взирали на происходящее. Лишь Митька Белкин кинулся на помощь Былину. Вдвоем они отобрали кинжал и завернули руки Григория за спиной.
— Как ты смел на государева воеводу руку поднимать?! — крикнул Былин и ткнул Григория кулаком под ребро. Кривясь от боли, Подрез прорычал:
