Однако захмелевших гостей при выходе от князя Осипа поймали караульные во главе с казаком Давыдкой Кокоулиным. Сидора и Бориса пропустили, а вот конных казаков Антона Паламошного, Ваську Попова и казачьего сына Ваську Шумилова отдубасили и арестовали.
Бунаков приказал наказать их в круге так, чтоб у других отбить охоту.
На следующий день собрали круг у задней острожной стены, рядом с тюрьмой. Возле козла стоял с кнутом палач Степан Паламошный, поодаль — иеромонах Киприан. Привели арестованных и по очереди раскладывали на козле. Бунаков приказал дать бражникам по полдве сотни ударов. Однако полтораста ударов никто из троих не вынес, обмирали раньше.
— Так будут биты все, кто нарушит мирской приговор: к изменнику воеводе не ходить! — крикнул Илья Бунаков. — А далее наказанию подлежат за ложные изветы в государевом деле Васька Чебучаков и Макарка Колмогорец и те, кто подговаривает ложные изветы в государевом деле объявлять!..
Из-за тюремного тына вывели подьячих Василия Чебучакова и Макара Колмогорца, детей боярских Василия Былина, Родиона Качалова, Петра и Тимофея Копыловых. Все они были в одних рубахах.
Первым растянули на козле Василия Чебучакова, сняв с него рубаху. Бунаков подошел к нему и объявил:
— Ты будешь бит за великое государево дело и слово и за измену!
— Меня за то бить не надлежит, объявляю на тебя Илейка государево слово и дело, ибо ты есть изменник! Тебя надлежит пытать первого!..
Бунаков дал знак палачу, тот отступил на три шага, взмахнул кнутом, и на спине Чебучакова осталась первая кровавая полоса. Следом еще и еще.
Но подьячий продолжал кричать:
— Слово и дело на изменника Бунакова!.. Слово и дело!..
Уже сотню ударов принял Чебучаков, но все продолжал объявлять слово и дело. Палач Степан Паламошный то и дело пот со лба смахивал.
К нему подошли Василий Ергольский, Юрий Едловский и Филипп Петлин.
— Степка, бей шибче! — недовольно приказал Ергольский. — И кнут перемени, вишь, он весь мокрый от крови, не так сечет! Иначе вора не унять!..
Степан взял другой кнут и снова принялся за работу.
Чебучаков примолк. А Бунаков приговаривал между ударами:
— Не сказывай государев дел! Не сказывай!..
Наконец Чебучаков прохрипел:
— Илья Микитич, пощади во имя государя… царя и великого князя Алексея Михайловича, его государьского венца и здоровья!..
Бунаков молчал. К нему подошли иеромонах Киприан, сын боярский Юрий Тупальский и подьячий Михаил Сартаков.
— Илья Микитич, будет с него!.. — сказал Киприан.
