Его усталый, но при этом колючий взгляд способствовал нашему частичному отрезвлению. Я, по крайней мере, довольно быстро расчухал, что праздник закончился.
Дяденька в штатском, ехавший с нами в машине, сказал старлею:
– Подобрали у того самого дома на Заневском, где обнесли фатеру.
Старлей неприятно поморщился и вяло пробормотал:
– Соседка говорила о других – те были постарше.
– Может, и так, – вздохнул дяденька в штатском. – Но проверить не помешает. – И обращаясь к нам, приказал зычным голосом: – Выворачивайте сумки и карманы, все кладите сюда. – Он указал на широкую банкетку, стоявшую у зашторенного окна.
И тут я протрезвел окончательно. Мысль о том, что на дне моей спортивной сумки лежит полиэтиленовый пакет с махровым полотенцем, в буквальном смысле обожгла меня. И удивляться тут нечему, поскольку в полотенце был спрятан еще один пакет, а точнее сверток из плотной, упаковочной бумаги. А в нем: машинописный вариант «Ракового корпуса», бобина с песнями Галича и самое страшное – тонюсенькая брошюра, распечатанная на ротапринте: «Заметки историка Имярек о неизвестной войне», в которой были приведены ужасающие факты о советско-финской бойне. Этот пакет я должен был отдать во время большого перерыва преподавательнице библиотечного факультета. Но я – идиот!!! – не дождавшись преподавательницу, убежал за водкой.
Пока старлей и дяденька в штатском копались в наших вещах меня от страха едва не хватил кондратий, казалось, что я задыхаюсь и вот-вот рухну на пол. Но не рухнул, благодаря Варваре.
Когда старлей извлек из моей сумки пакет, Варвара бросилась к нему и жалобно заголосила:
– Товарищ офицер, пожалуйста, не позорьте! Здесь – она взяла из рук растерявшегося старлея пакет и прижала его к груди – мое белье, несвежее. Трусы, лифчик, комбинашка…
– А почему это твое белье – в его сумке? – встрял денька в штатском.
– Так в мае поженимся, – застенчиво улыбнулась она и зыркнула в мою сторону: – Демьян, подтверди!
– Так точно, в мае, хорошо бы на День победы подгадать, – пролепетал я.
– Ни фига себе!.. – ожил один из наших сокурсников, и, шагнув к дяденьке в штатском, вдруг широко раскинул руки и сделал удивленные глаза: – Ну, конспираторы!.. А мы-то думали, что они того – окончательно, каждый по своим углам разбежались…
Одним словом, через пару минут нас выпихнули на улицу, и мы пешедралом двинулись куда глаза глядят. Ни о какой попутке даже не помышляли.
На Большеохтинском проспекте, расчистив скамейку от снега, присели перекурить. И я спросил Варвару:
