— Иди уже, сынок, — скривился ржевский боярин. — Эй, струги ему Николины подайте, — крикнул он куда-то за дверь. — Никола — корабел суровый, свое вырвать сумеет. До Твери вас доведет, а дальше сами.
— И на том спасибо, — ростовский кметь почтенно поклонился.
— Мы на этих лоханях плыть будем? — Горыня, скрестив руки на груди, придирчиво разглядывал почерневшие доски пузатых стругов. — К водяному как-то неохота.
— Не хочешь плыть, следом за нами бережком беги, — небольшого росточка, но кряжистый, с широким загорелым до черноты лицом, кормчий и хозяин стругов Никола, насупившись, затягивал веревки, закрепляя сходни.
— Грузитесь живей! — Юрию было все равно на чем, лишь бы плыть. — Доплачу, коли быстро до Твери домчите. Поспешать нам надо.
— Если твои подменять нас на веслах будут, так быстрей поплывем. Видишь, ветер в лицо, — корабел поднял над головой указательный палец, — грести тяжелей придется.
— Я те не смерд, веслом махать, — Твердятич горделиво положил ладонь на рукоять меча, рисуясь перед стоявшей в сторонке Евдокией. — Волга быстрая — сама понесет.
— Сядем на весла, коли надо, и сам в очеред грести стану, — Юрий обвел свою дружину суровым взглядом.
Все, включая и Горыню, согласно закивали. Началась спешная погрузка.
Коням, перед тем как завести на шаткие сходни, завязали глаза, но настороженные животные все равно чуяли недоброе, тревожно ржали и нервно взбрыкивали. Вои изрядно запыхались, провожая их в специально сколоченные посреди палубы загоны.
Евдокии тоже было боязно подниматься на плавно качающийся на легких речных волнах струг, она нерешительно мялась, пропуская мужчин вперед.
— Не робей, Евдокия Яковлевна, — Твердятич схватил ее за руку и, смеясь, потащил на сходни.
— Я сама, не надо! — стала вырываться Дуня, доски заходили, — Ой!
— Я же только помочь, чего ты испугалась? — успел обхватить ее за плечи Горыня.
— Не надо мне, — Евдокия, поднырнув под его рукой, забежала на струг.
— Все не надо ей, и не надо, — пробурчал парень. — А чего надо-то?
— Да уж не тебя, — крякнул Ждан.
— Ты-то не лезь, — огрызнулся Горыня.
— Я и не лезу, — добродушно улыбнулся здоровяк.
Корабли отчалили от небольшой ржевской пристани, Волга мягко понесла их на встречу встающему солнышку.
Двигались струги, не смотря на течение, крайне медленно, мешал и усилившийся встречный ветер, и щедро разбросанные по обмелевшему за лето руслу мели. Ржевские и ростовские мужички, то набожно крестясь, то грязно ругаясь, дружно упирались баграми и веслами, выталкивая в очередной раз застрявший корабль.
