Чистенькая и свежая, поджав ноги, Дуня примостилась на широкой лежанке (хотя лучше бы ей сейчас было на телеге). Юрий, сидя с хозяйкой за столом, расспрашивал Милену о дороге на Волгу, она объясняла, лукаво улыбаясь, что-то чертила пальчиком по столешнице, неприлично близко склоняя голову к мужскому плечу. Евдокии хотелось встать и куда-нибудь сбежать, но она никак не могла придумать повода.
В дверь заглянул щуплый Вячко, щурясь на свет лучин, он обвел глазами горницу, и остановился на Дуне:
— Евдокия Яковлевна, мы там карасиков прикупили. Жирные, что поросята. Уж распотрошили. Может ушицы наваришь? Завтра бы перед дорожкой похлебали.
— Она вам не стряпуха! — резко одернул его Юрий.
— Да мне не трудно, — резво вскочила с лавки Евдокия, — попортят ведь рыбу. Пойду я, — она просительно посмотрела на чернявого.
— Ну, иди, коли охота, — тут же потерял к ней интерес Юрко, обротившись к повеселевшей хозяйке.
Дуня как ошпаренная вылетела на двор.
Уха давно была готова. Ждан с Вячко не удержались и сняли пробу, не скупясь нахваливая стряпуху. Евдокию ни что не радовало, пора было возвращаться в избу, но ноги не слушались. Она засиделась у костра спиной к ненавистным хоромам. Сытые вои затянули негромкую песню, где-то брехали собаки, караульные перекрикивались на сторожевых башнях. Город погружался в ночь.
— Шла бы ты спать, дочка, глаза вон слипаются, — махнул в сторону избы Прокопий.
Евдокия неохотно встала, медленно отряхивая подол. Уныло скрипнула дверь, едва различимые сквозь ночной мрак с порога соскользнули две легкие тени, потом они слились в одну. И это расплывчатое пятно поплыло к сеновалу.
— Гляди-ка, — ехидно сощурившись, толкнул Ждана под бок Вячко, и что-то зашептал ему на ухо.
— Да, поглядим еще, — добродушно отмахнулся здоровяк.
— Сейчас глядеть пойдешь? — прыснул щуплый, указывая на сеновал.
— Да нет, от прошлого раза лоб гудит. Подожду.
Оба расхохотались.
Дуня заспешила в избу, в висках стучало: «Он с ней. Он там. Целует ее, как меня!» Девушка с силой рванула дверь, та не открылась, Дуня дернула еще раз, еще, и еще. Слезы уже застилали глаза.
— Дверь вовнутрь отворяется, — открыл ей Юрий. — Выломаешь, добрая хозяюшка в три дорога сдерет.
Евдокия быстро прошмыгнула под его рукой, пряча заплаканное лицо, и уселась в свой уголок.
— Капустки хочешь? — на столе стояла огромная миска квашенной капусты, пересыпанная алыми ягодками брусники. Юрий запустил в нее пальцы и отправил в рот хрустящую щепоть. Дуне нестерпимо тоже захотелось капусты, она подсела к столу и так же руками стала вылавливать рубленные кусочки. Было так вкусно.
