— Это чего? Снег? — Рауль откинул с головы парку.
— Пошел снег, — ответила ему Дулькумо, укладывая в турсук остатки припрятанной на случай белки. — Проследье наше портит. Опять в целое полезем.
— Хе, Дулькумо! Ты мудрена! — перебил ее Рауль. — Белка-то еще есть! А я горевал.
— Таила половину. Велел так делать Бали. Не зря наказывал старик.
Раулю стало все нипочем. Теперь он не станет просить вина, а купит хлеб, порох, подарок Этэе. Он заторопился, разбудил Топко, чтобы тот помог скорее переловить оленей, но Топко не пошел в лес. У него болела рука и не было лыж. Лыжи остались у Дэколка. Он пил с горя кипяток. Дулькумо выхлапывала из седел снег, встряхивала меховые коврики-покрывалы для турсуков.
Рауль привел только пятнадцать оленей. Одной важенки не доискался. Куда-то ушла. Найдет перед отвалом на Бедошамо. Сейчас же некогда. Много следов — не найдешь.
Аргиш был готовый, но Топко и не думал шевелиться из чума. Он вспомнил, что Дэколку хвастал выдрой, обещал ее вчера привезти, а из-за бабы получился обман. Пусть теперь и промигивается сама.
— Топко, мы пошли. Ты что, не слышишь? — предупредила с седла Дулькумо.
— Идите, я тут буду. Рауль мне сломал руку. Он виноват, он и помогать тебе во всем будет. Да лыжи мои привезти не забудьте.
Дулькумо закусила насмешливо губу.
— Вина тоже везти? — засмеялся Рауль, вскочив на оленя. Олень затряс хвостиком, выгнул спину.
Топко плюнул перегарную слюну, пощупал ушиб и в успокоение, что рука цела, несколько раз согнул ее в локте. Вино он будет искать по чумам. Кто-нибудь угостит.
Перед спуском в крутоберегую Иркинееву Раулю с Дулькумо встретились Теряшата. Спросили: идут с покруты. У мужика затек кровью глаз, под глазом черновика, синяк. Значит, недурно гулял! На бабе новая бумажная шаль. На шее девки, на длинной бронзовой цепочке, поверх парки золотой крестик. Косы у обеих перевиты гарусными поясками. У девки в разорванной ранее мочке уха болталась дутая серебряная сережка.
Дулькумо позавидовала обновам. Захотелось скорее быть в лавке. Она нетерпеливо стукнула пяткой оленя и догнала на реке Рауля. Въехали в купеческий двор.
На снегу у амбара, похожего на большой лабаз, жен-шины набивали муку. Они сидели на корточках и пригоршнями пересыпали из мешков в турсуки щиплющую руки холодную муку. Разравнивали и слой за слоем туго уминали ее кулаками. В сторонке маленькая сутулая женщина щекой топора выравнивала готовый к погрузке турсук. Она хлопала по нему со всего плеча топором, топтала коленкой. На предамбарье лежал ворох пустых турсуков, среди которых Дулькумо узнала свои. Она хотела взять их, но выставилась через порог знакомая нога-крючок, и Дулькумо вернулась к своим оленям.
