Раньше Андекамул уходил на сбор всех друидов в какое-то тайное место, где они в конце лета забивали баранов и пили хмельные напитки, обсуждая насущные проблемы. Оттуда друид возвращался отдохнувшим и полным новостей из больших земель. В ту пору все селение собиралось вокруг него, чтобы послушать интересные вести или посмеяться с историй глупых соплеменников, о которых рассказывали другие друиды. Даже бард Бодуоньят в такие моменты откладывал свою лиру и охотно приходил послушать речи Андекамула. В этот год друид никуда не пошёл, опасаясь оставлять селение без присмотра.
В один из вечеров, когда люди готовились к приходу римлян следующим утром, Сайофра вышла прогуляться к остывшей и посеревшей предзимней реке. От неё уже тянуло холодом, отчего девушка поёжилась и поплотнее закуталась в свой плащ, натянув на голову капюшон. Ещё недавно сочный зелёный лес стоял колом, а сейчас готов вот-вот сбросить ненавистную сухую листву и покрыться первым снегом, который погрузил бы его в долгожданный пуховый сон. Девушка вздохнула. Хотелось бы и ей стать деревом, безмятежно стоящим у опушки. Она бы распускалась в теплое время года, цвела и беспрестанно говорила бы с другими растениями, пока зима не убаюкала их до первых капелей.
Вдруг Сайофра заметила движение у воды. Почти у самой кромки сидел Бодуоньят. Он задумчиво перебирал струны лиры и смотрел на безмятежную воду. Девушка бесшумно спустилась к барду и села около него, искоса посматривая на музыкальный инструмент.
– Вы что-то не поёте последнее время, – робко заметила она. – Почему?
– Скоро выпадет снег, – отстранённо заметил мужчина, не расслышав её вопрос. – Однако, ещё никогда его приближение не ощущалось так тревожно, как сейчас.
Сайофра пожала плечами. Все эти духовные люди какие-то странные. У одного чувства тревожные, другой прорицаний не видит, третий ходит мрачнее тучи. Так и жить не захочется. Казалось, нынче все о Сайофре и её странной внешности забыли, погрузившись в завтрашний приём воинов с красными плащами.
Утро началось как обычно. Мать разбудила домашних громкими указаниями к работе, поторапливая их начать вести дела. Только разлепившая глаза Сайофра нехотя поднялась со своей лавки и потянулась, прогибая затекшую за ночь спину. Кто-то из младших детей уже выбежал во двор, впустив в дом лучи холодного восходящего солнца, которое сегодня светило на удивление ярко. Отец, зевая, разводил огонь, подкладывая сухие дощечки из подставки для дров.
