– Странно все это, – сказала Даша. – И тетрадка странная, словно из 19 века, и рисунок этот странный, и стих.
– Какой стих?
– Да вот этот «Я видел город на заре». Это ж, небось, какой-нибудь Бальмонт или Андрей Белый.
Марья Михайловна, считавшаяся (не без основания) знатоком русской поэзии, хмыкнула:
– Что-то не припомню такого стихотворения. Может, что-нибудь английское? Какой-нибудь редкий перевод Блейка? Но вообще звучит именно, как строчка из стихотворения, ты права, Даша, странно все это.
– А может, – воскликнула любящая романтическую фантастику мадам Петухова, – может, он был пришелец из прошлого? Какой-нибудь изобретатель машины времени? Встретил тебя, – кивнула она Кондратьевне, – полюбил, но остаться не мог. Потому что заряда в машине хватало только на 15 дней. А потом все – надо или возвращаться, или оставаться навсегда. Остаться он побоялся, потому что этот, как его, временной парадокс мог случиться. А может, он вообще узнал, что ты, Кондратьевна, его внучка!
По лицу доброй старушки было видно, что такая версия ей в голову не приходила.
– Может быть, все наоборот, – встрял Хэм. – Может, он из будущего. Какой-нибудь специалист по 20 веку, прибыл провести исследования. А Вы вовсе не внучка, а прабабушка оказались. И стих этот странный мы никто не знаем, потому что он из будущего. Еще не написан. Вот, теперь все сходится!
По лицу Кондратьевны было видно, что версия ее не устраивает, но и своей она предложить не может. Поэтому, махнув рукой на все, она сурово потребовала прекратить глупые разговоры, потому что ей спокой нужен.
Так и разошлись в тот день, ничего не решив. Ни кто тот странный незнакомец, ни где искать прекрасную незнакомку.
Она? Она!
Хэм же не просто так целый день носился по городу. Хэм поменялся сменами с товарищем по работе. И теперь надо было отдавать должок. Надо было выходить трудиться в выходной. Ну, да Хэму труд только в радость! На свежем воздухе, в хорошую погоду, руки заняты, постепенно и в голове все проясняется, словно ветром, который всегда есть на высоте, выдувает все тяжелые мысли и навевает мысли приятные. Вот Хэм и возвращается сейчас домой пешком, чтобы продлить то ощущение легкости, которым зарядился, пока висел на здании бизнес-центра и крепил световую рекламу очередного банка.
Но, видно, крепко продуло беспечному оборотню голову, потому что оказался он вдруг в какой-то незнакомой части города. Где-то свернул в рассеянности не туда. Вроде бы и знакомый ему Невский район, а улица какая-то неизвестная. Вот один сквер, другой, вот и вывеска. Какой-то переулок Матюшенко. И тут Хэм почувствовал что-то такое, неуловимое. Как-будто свежий ветер от реки. Река, впрочем, рядом, может, действительно поддувает? Сперва ветерок, потом стук каблучков, а потом Хэма обогнала женщина. И хотя оборотень видел только джинсовый сарафан с сероватым отливом (откуда Хэму знать, что это не простая джинса, а хитрая ткань из лиоцелла самого высшего качества, и стоит такой сарафан немалых денег), белые босоножки со множеством ремешков, маленькую сумочку на цепочке и темно-русые волосы, убранные в свободный узел на шее, он вдруг понял, что это – она. Ну, то есть, Она! Ну, Прекрасная Незнакомка, вы ведь поняли! И поспешил за девушкой.
