- Извините, некогда. Я спешу на вокзал. Поедемте вместе, а то боюсь, что у нас другого времени не будет, а в ближайшую неделю я не смогу выбраться в город.
- Но я не одета.
- А, пустяки. Идемте.
Когда шли к машине, Люся, заметив, что Матвей прихрамывает, спросила:
- А что у вас с ногой?
- Так, пустяки. Растяжение. Как поживает чета Курбатовых?
- А вы у них давно не были?
- С тех пор как мы с вами там встретились.
- Так вы ничего не знаете? Алексей получил орден. Правда, не говорит, за что.
- Надо будет зайти поздравить.
- Завтра у Симы свободный вечер, и Алексей, вероятно, будет дома.
- А вы там будете? Я очень хочу, чтобы вы тоже пришли.
- Ну, если очень, - Люся улыбнулась, - то, может, и приду. Но вы же говорили, что не сможете еще целую неделю выбраться.
- Ну, ради такого случая постараюсь.
- Ради какого? - Она внимательно посмотрела на Матвея.
- И ради ордена и ради вас, - ответил он прямо. - Честно говоря, я скучал без вас.
- Не надо об этом, - тихо попросила она.
- Вы мне не верите?
- Я бы хотела вам верить. Но боюсь.
- Чего?
Она не ответила. То ли не захотела, то ли не успела: они уже подъехали к вокзалу.
Вскоре подошел поезд. Директор ресторана, молодой розовощекий верзила, долго не соглашался продать ящик пива. Матвей терпеливо объяснял ему, что пиво нужно для лечения. Директор не хотел верить такому объяснению, но тут подошла официантка и спросила:
- Ожог?
- Да.
- При ожогах пиво действительно полезно, иногда даже необходимо.
Оказалось, что официантка раньше работала медсестрой. Директор приказал буфетчице отпустить ящик пива и даже сам отнес его в машину.
* * *
...Белый-белый сверток. Только две щели: одна для глаз, другая для рта.
Афонин похож на новорожденного: забинтованный с головы до ног, беспомощный. Сестра с ложечки кормила его манной кашей. Увидев Матвея, Афонин попытался улыбнуться.
Сестра пожаловалась, что больной плохо ест. Матвей открыл пиво и заставил Афонина выпить целую бутылку Ц доесть кашу.
- Ну вот и молодец, - похвалил он матроса.
Сестра осторожно поправила подушку. Афонин слабым голосом поблагодарил ее. Ему больно было даже говорить" Матвея охватило острое чувство сострадания.
Как-то Матвей обжег утюгом палец. Он долго дул на палец, прикладывал его к холодной спинке кровати, опускал в холодную воду, а боль все не утихала. На пальце образовалось пятнышко скоробившейся кожи. Пятнышко. А здесь - все тело. Почти без кожи. Живое мясо. Раз в неделю Афонину должны делать перевязку. Матвей представил, как отмачивают присохшие к телу бинты, и содрогнулся.
