Не захотела, как не хотела слушать про усыновление, суррогатных матерей, отличных психологов и прочие доводы. Мне было ясно, как божий день: если я не смогла уберечь одного, других не положено. Дети ведь не коты: если сдох один, сначала горюешь, а потом просто заводишь другого.
Альберту нужен был наследник, мне не нужен был никто. Даже Альберт.
– Понятия не имею, почему мы не развелись.
Появление официантки прерывает поток бессвязных мыслей. Она радушно улыбается, я тоже пытаюсь. Чувствую себя до невозможности глупо. А вот у Эдена трудностей с улыбками нет и в помине. Какой-то условный рефлекс, ей-богу.
Они естественно обмениваются любезностями, кажется, и правда давно друг друга знают. Может, эта молоденькая толстушка тоже в курсе его проблем с матросиками? Может, с ней он нашёл утешение, вон как мило щебечут. Почему бы и нет? Молодые, свободные. Как там? Никто не хочет быть один. А завтраки шли приятным дополнением – завёз девчонку с утра на работу, тут же поел и шмыг в свой автосалон до вечера. И по новой. Хотя вряд ли они встречались каждый день. Это же как новые обязательства. Наверняка он их не хотел. После развалившегося брака никто не хочет. Хотя я-то откуда знаю?
– Мэдисон!
Не сразу понимаю, что Эден обращается ко мне. Официантка тоже застыла с блокнотиком в руке и выжидающе смотрит.
– Как ты ешь яйца?
– Что?..
– Я заказал нам две «Ранние пташки». Надо выбрать, как готовить яйца, – терпеливо объясняет он.
– А, да. Конечно.
– Так как? – уточняет официантка. Наверняка решила, что у меня прогрессирующая стадия деменции.
– Обычную глазунью. С зеленью, если можно. И чтобы обжаренная с двух сторон.
– Сделаем. Сок какой?
Перебарываю несвоевременное желание изучить ассортимент в меню. Называю первый пришедший в голову:
– Грейпфрутовый.
– Круто. Значит «Две ранние пташки», омлет с грибами, яйца пашот с зеленью, соки апельсиновый и грейпфрутовый, один флэт уйат и один американо.
Мы, не сговариваясь, киваем.
Официантка удаляется, покачивая широкими бёдрами. Интересно, как Эден потом ей меня представит? Старая знакомая, причём буквально? Особенная клиентка? Или всё-таки расскажет правду?
– Ничего, что я на «ты»? – спрашивает он.
– Давно пора, – я всегда была за демократичность. – Мадам Морган – как-то слишком официально. Добавляет, как минимум, ещё десяток, а мне и своих хватает, – пытаюсь пошутить.
– Неправда. Ты очень молодо выглядишь, Мэдисон.
Не то чтобы мне не льстили его слова, но себя не обманешь.
