Бабушка характер имела стойкий. И, не смотря на все нытье, держала меня в углу час – не меньше. Сидела у окна и что-то вязала. Делала она это чрезвычайно редко. Чтобы успокоиться.
Я томился. Ныл и томился. Уже даже томиться устал, когда в дверь позвонили.
– Он сегодня не выйдет! – заявила бабушка из коридора, отчего я окончательно впал в тоску от черствости человеческих суждений и необоснованности сделанных выводов.
– И надолго тебя? – поинтересовался Димон, заглянув в комнату.
– До скончания веков, – безнадежность в моем голосе поглотила все прочие оттенки переживаний.
– А завтра?
– Завтра – это конечно! А как же? Мы ж на пруд собирались.
– Угу! – сказал Димон. – Тогда нас точно выдерут.
Как в воду глядел.
На утро Димон стырил из дома целую кастрюлю пшенной каши, я собрал снасти. Червей копали вместе на ближней помойке. Прихватили по ломтю черного хлеба с маслом и сахаром. Вышли затемно. Как раз к рассвету мы миновали последнее большое село. Кое-где в окнах горел свет. За заборами гоготали гуси. Из-за сарая у крайнего дома выбрался огромный индюк, окинул округу надменным взглядом и распушил перья, но, увидев удилища в наших руках, передумал и ретировался к своим индюшкам. Впереди была только степь.
Мы бодро пылили по ухабам проселка. Добрались до ставков, когда солнце уже приподнялось над абрисом пологих холмов. Наступал еще один долгий день, который предстояло чем-то заполнить. Я утоптал камыш. Димон разбросал прикормку. Закинули удочки, насадили на крючки и отправили в плаванье пару корок белого хлеба. Уселись. Уставились на поплавки. Принялись ждать. Клева не было.
Мы съели свои бутерброды. Заскучали. Терпения хватило, может быть, на час. После этого Димон начал клевать носом, а я увлекся ловлей местных лягушат.
В это время один из поплавков подозрительно улегся на воду, полежал и опять встал на место.
– Снова не везет! – услышал я собственный шепот. – Сожрала наверное, – и потянул удилище, проверить, как там наживка. На леске заходила здоровенная рыбина.
– Димон! – завопил я. – Попалась! Держи! – и сунул удочку ему в руки.
Тот спросонья подскочил с места. Ойкнул. Засучил ногами на глинистой почве. Так что после первого же приличного рывка нашей добычи выпустил удилище и полетел вниз головой в прибрежную тину. Я и сам собирался лезть в воду хватать подцепленного карпа. Теперь же приходилось ловить саму снасть, которая неторопливо уплывала к центру водоема.
