Но такие мысли оставались мыслями, так как пограничные острога гайрдов никуда не делись и если в чью-либо бедовую кочевническую голову пришла идея «пошерудить» на крестьянской земле, то её охолодили бы быстро. Гайрды прекрасно ориентировались на территории и сначала просто перекрывали пути отхода в степь, а потом уничтожали всех «набежавших». На границе шуток не понимали и возглас «наших бьют» воспринимали на полном серьёзе со всеми вытекающими.
Последний набег был лет двадцать назад, а может и ещё раньше, Рагул толком не знал. Он сам в нём не участвовал, ещё мал был, но помнит рассказы выживших участников: ушло несколько сотен, а вернулось две дюжины. Более того, на ряд лет кочевникам было запрещено пересекать границу и иметь какие-то контакты в Союзе. «Плохо было, – признался Рагул, – многие тогда болели, так как кроме мяса у наших ничего больше не было. А у крестьян обменивать было запрещено. В конце концов, наши старейшины встретились с тамошними и договорились о «вечном мире». Так вот и живём с тех пор».
И Рагул был доволен такой судьбой. Он хорошо зарабатывал с сопровождения обозов и, как я подозреваю, даже имел недвижимость в Сопотьраме. Сам кочевник об этом прямо не говорил, но за его словами пару раз проскакивало, что при желании мог бы перебраться в столицу и жить там ему есть где.
Когда мы проезжали крестьянские поселения, то нам с Цезарем приходилось сидеть в крытом фургоне «как мышкам», не издавая ни звука. Да, Рагул говорил, что мясоеды не такие агрессивные к людям, как пахари, но на всякий случай лучше и им на глаза лишний раз не появляться. Обоз действительно никто не проверял, даже отряд гайрдов, который повстречался нам в пути, лениво проводил глазами – и больше ничего. «Отвыкли от опасности, что ли? – думалось в таких случаях, – надо будет Энтони рассказать, а то, кто его знает, дураков ведь везде хватает, и среди кочевников могут такие найтись».
В общем, всё путешествие через земли мясоедов прошло без происшествий, но когда мы въезжали на территорию пахарей, то стало видно, что расслабленность Рагула как рукой сняло, а нам с Цезарем строго настрого запретили выходить из фургона. Разве что утром и вечером, да разок в обед – для туалета.
Со слов кочевника, именно здесь и были когда-то стычки между землянами и крестьянами, и с тех пор местное население относится к людям наиболее агрессивно, а рассказы о «зверствах землян» активно передаются из уст в уста. В то же время, как говорил Рагул, из состояния полной бедности, который была на его памяти, крестьяне поднялись с помощью Земля-сити. Пахари зарабатывали не только за счёт своих плодов труда, но за счёт перекупки животных у кочевников и мясоедов, не разрешая тем гнать отары по своей территории.
