Элизабет даже рассмеялась: настолько необычным был просительный тон для всегда властного и уверенного в себе Вилла.
– Вилл, любимый, ты стал просить то, что столько времени брал без спроса? – глядя в его золотистые, янтарные глаза, Элизабет нежно провела ладонью по щеке Вилла и тихо сказала: – Пожалуйста, милый! Я тоже очень хочу тебя.
Услышав ее признание, Вилл рывком привлек к себе Элизабет, закрыв ей рот страстным поцелуем, но, тут же опомнившись, осадил себя и стал очень бережен, так бережен, каким не был и в первую ночь. Он искупал ее в своей нежности и, засыпая, положил ладонь ей на живот, словно защищал и Элизабет, и ребенка от неведомой опасности.
– Надо же! – прошептал он, обняв ее и поцеловав в лоб. – Ты этой осенью подаришь мне сына!
– А если родится дочь? – улыбнулась сквозь подступающий сон Элизабет и услышала:
– Я стану гордиться ею – ведь она будет так же красива, как ты.
Утром Барбара, наблюдая, как Вилл и Элизабет вместе спускаются по лестнице, поняла, что ее ждет нечто необычное. Достаточно было того, что они вышли из спальни вдвоем, но Вилл еще и держал Элизабет за руку, что было совсем удивительным. Не спуская с матери глаз, он подвел к ней Элизабет и громко и отчетливо сказал:
– Матушка, я намерен взять Элизабет в законные жены и прошу у тебя благословения для меня и моей невесты.
Барбара улыбнулась, молча поцеловала сына в лоб, обняла Элизабет и расцеловала ее в обе щеки. Незаметно для Вилла она прикоснулась ладонью к ее животу и, посмотрев ей в глаза, выразительно подняла брови. Элизабет залилась пунцовым румянцем, и Барбара, рассмеявшись от души, отвела ее в сторону.
– Пожалуйста, не думайте обо мне плохо! – взмолилась Элизабет. – Я не нарочно!
– Милая, глупая девочка! – рассмеялась Барбара. – Да я не желаю лучшей жены для сына, чем ты, и другой невестки для себя. Даже если бы ты не понесла от него, он бы все равно рано или поздно отвел тебя в церковь. Ведь он любит тебя!
Элизабет недоверчиво посмотрела на Барбару, и та снова рассмеялась.
– Поверь мне! Я его мать, потому могу увидеть в сердце своего сына даже то, в чем он себе не хочет признаться, не только тебе. Конечно, у Вилла весьма тяжелый нрав и изрядная гордость, но когда-нибудь он поймет собственное сердце и ты услышишь от него слова, которых так долго ждешь.
– О чем вы там шепчетесь? – недовольно нахмурился Вилл и протянул руку к Элизабет. – Идем, Лиз. Сходим к твоим родителям, потом вернемся домой завтракать.
