Спросил бы, что полегче. Вот бы поговорить с Софией, но мой телефон, как и я, был разряжен и бесполезен.
– А что вы чувствуете, когда сталкиваетесь со светом?
– У вас же есть телефон? Дайте позвонить. Когда я освобожусь и поеду домой? Здесь я не могу даже выйти на улицу!
– Дома вам станет легче?
– Вы все равно не можете мне помочь. Что я здесь делаю? Вы пробовали связаться с моим другом?
– Расскажите о нем. Давно вы друзья?
– Сколько я себя помню.
– Но вы же не все помните?
– Вот именно, зачем тогда задаете вопросы?
– Может у вас были попытки что-то вспомнить: предметы, ароматы, звуки вам могли показаться знакомыми. Были ли ситуации, когда вы считали, что это дежавю? Может однажды вам приснилось что-то знакомое?
– Что это мне дает?
– С этим можно работать. Не совсем все потеряно. У вас любопытная реакция на свет, больше похоже на анафилактический шок, хотя Максим не был со мной согласен. У меня есть мысли, как помочь вам с вашей головной болью, даже пара идей. Конечно, хотелось бы подтвердить ваш диагноз, но, как ни странно, для этого в вас нужно направить пучок света, – он засмеялся. – На сколько болит по десятибалльной шкале?
– Если вы замолчите, то на девять. Что за идеи?
Он поднялся.
– Оденьте это, – он кинул в меня толстовку, – и пойдемте со мной. Я попросил в коридорах выключить свет.
Даже не стоило спрашивать его, куда мы идем, уже произошло больше того, чего я хотел бы сейчас. Мы вышли из палаты, он не соврал – было темно, только огромные окна выделялись в сумраке, и настольные лампы на пунктах медсестер разбавляли темноту. По лестнице мы поднялись на этаж выше, здесь уже только в одну стороны коридор утопал в темноте, но я заметил надпись “реанимация” на двери, продублированная на английском языке. Даже если я шел сюда на своих двоих, ощущение было странным, будто это то, что никому не показывают. Даже темнота будто здесь всегда. Зачем он решил притащить меня сюда? Я остановился, врач заметил это.
– Это запах боли, пойдемте. Вы привыкнете. А может, и нет.
Алексей Андреевич зашел во вторую палату, значит, мы идем целенаправленно к кому-то. Я снова остановился, помещение освещалось, но тут же поплыли тени и остались на стене в виде острых холмов. Врач позвал меня. Я задержался, хотя и понял, что видимо он опустил лампу на пол, но отчего-то именно сейчас подкатила тошнота, наверное, от головной боли, которую я пытался не замечать. Она достала меня!
Все же я прошел вперед. На кровати кто-то лежал, сложно было определить – почти все лицо в повязках, как и левая рука, также на нем была дыхательная маска.
