С трудом отдышавшись, и оглядев себя с ног до головы, проверяя на свету, все ли в порядке с моим внешним видом, я торкнулся в последнюю дверь, надеясь, что все неприятное, осталось позади. И вот тут меня взяла оторопь. Я застыл на месте как вкопанный, боясь шевельнуться. Зрелище было настолько грандиозным и вместе с тем омерзительным, что я содрогнулся, передернув плечами.
Прямо посреди комнаты возвышалась огромная, в несколько квадратных метров, настоящая муравьиная куча. Ее черно-рыжие жители, были не менее сантиметра в длину, с огромными для своего тела мохнатыми головами и неимоверно длинными подвижными усиками. Они бойко сновали туда-сюда, то скрываясь, в толщиной с палец, норках, то снова выныривая на поверхность.
Но не это вызвало во мне бурю эмоций. На самой вершине этого грандиозного сооружения, лежал во многих местах изъеденный муравьями до костей, труп маленького ребенка. И над ним, привлеченные запахом разложения, начинали роиться насекомые, своим жужжанием заглушая все посторонние звуки.
Кожа ребенка, словно гнилая тряпка, свисала лохмотьями, и под ней, в некоторых местах, белели оголенные, обглоданные кости. Голова малыша была запрокинута назад, словно у сломанной куклы. Нижняя челюсть отвалилась, широко открывая полный черной шевелящейся массы рот. Несколько опарышей скатились на пол, и их белые тельца стали изгибаться, напоминая жуткий ритуальный танец. Никогда я не видел более страшного зрелища. Сделав два неверных шага вперед, я уперся взглядом в то, что осталось от лица. Полностью оголенный с одной стороны череп… глаза, зияющие черными дырами… носа не было вовсе. Только короткие черные волосы, испачканные в какой-то слизи, торчали во все стороны, как антенны, шевелясь под тяжестью ползающих мелких хищников.
Правая ручка пострадала меньше всего, и я, со слезами на глазах, мог осознать, какие муки испытал этот невинный ангел, обреченный на муки, и беспомощный перед злом и жестокостью человека, обрекшего его на незаслуженные страдания. Пальцы его были сжаты в кулак с такой силой, что ногти впились в кожу, разорвав ее в нескольких местах. В моих ушах, словно разорвавшейся бомбой прогремел крик боли этого маленького человечка, который еще ни словом ни делом, ни даже мыслью не успел причинить вред своему мучителю.
Тут я заметил на запястьях малыша стальные оковы, прикрепленные к полу большими ржавыми гвоздями, вероятно для того, чтобы жертва не смогла сбежать. Это каким нужно быть чудовищем, чтобы сотворить такое.
