Я двинулся по узкому проходу вдоль комнаты. По обеим сторонам выстроились в ряд шкафы, заставленные склянками всевозможных цветов и размеров. Под самым потолком тянулись ряды развешанных на веревках пестрых канатов сушеных змей, завязанных узлами, черных петухов, подвешенных проволокой за лапы вниз головами, еще живых, но уже едва способных подергивать крыльями. Некоторый тушки были обезглавлены и кровь с них капала на пол, образуя черные загустевшие лужицы, которые я старался аккуратно переступить, чтобы не испачкать ботинок и не оставить следов. Связки мышей, как гроздья чеснока, весели по периметру окна. В самом центре комнаты, там, где обычно располагается лампа под потолком, на полу мелом была старательно прорисована пентаграмма, рядом с которой, то ли красной краской, то ли кровью, были выведены слова молитв и заклинаний. Прочитать написанное мне показалось невозможным – некоторые буквы стерлись, некоторые были залиты все той же красной жидкостью. «Надо бы пригласить сюда экспертов, пусть они ломают себе головы! – подумал я – Хотя вряд ли нам это пригодится в расследовании, но порядок есть порядок».
Над головой раздался писк, и я чуть не присел от неожиданности. Подняв голову и всмотревшись в темное пятно в верхнем углу комнаты, я различил несколько силуэтов летучих мышей. Она смотрели прямо на меня, оскалив свои уродливые морды. Как и положено, они висели вниз головами, зацепившись когтями за деревянную жердочку, видимо предназначенную специально для этих тварей. Глаза их злобно блестели в темноте, заставляя меня ежится. По телу пробежали мурашки.
– Ну и друзья, у нашей ведьмочки! – прошептал я, утирая пот со лба. – С такими точно не будет скучно по ночам!
Я попятился назад и, оступившись, угодил головой в пучки трав, сваленные в углу комнаты, заполняя пространство снизу до верху. Я попытался сохранить равновесие, но не удержавшись на ногах, рухнул в самую середину. Сверху меня накрыла шелестящая, одурманивающее пахнущая лавина сухих веток и листьев. Я почувствовал, как нос и рот забила противная горьковатая пыль.
С трудом выбравшись из мягкого рассыпчатого плена, я стал отплевываться, нервно стряхивая с головы, шеи и единственной приличной куртки, застрявшие сухие песчинки.
Едва приведя себя в порядок, я поспешил покинуть это неприятное помещение-склад, с его содержимым, служившим рабочим реквизитом ведьмы. В голове у меня промелькнула запоздалая мысль: «Зря я советовал Женьке заняться подобным промыслом! Ни удовольствия, ни безопасности эта работа не принесет. Пусть уж лучше каши варит, как и мечтал».
