До души давно не достать.
Дела нет, где витает, странница.
Можно мимо пройти – легко.
Что там пишет – какая разница!
Лишь была бы – недалеко.
Отпусти ты меня – по-тихому,
Умоляю – открой окно…
… Но пока это молвить – лихо мне,
И от страха в глазах темно.
Так мечтаю хлебнуть я воздуха,
Хоть немного набраться сил…
Об одном я молюсь без роздыха:
Чтобы ты меня – отпустил…
Где-то птица надрывно кричала.
А потом вдруг снялась, улетела.
Унесла она к новой печали
Своё лёгкое, в пёрышках, тело?
Унеслась в непонятные дали
К ликованию, светлой надежде?
Место новое домом ей стало,
Место старое – памятью свежей.
Загрустит она? Будет довольна
Среди новых полей-перелесков?..
Роща вспомнит, вздыхая невольно…
Речка тихо откликнется плеском…
Два чемодана, утренний перрон.
Жду поезда, а рельсы в дымке тают.
Я слышу щебет птиц и шепот крон.
Гляжу, как в небе кружит птичья стая.
Шагает с полной сумкой почтальон.
Кудрявятся букеты на витрине…
Была здесь жизнь – неторопливый сон.
Но позже, позже набегут картины.
Ах, как душа умеет прикипать
К местам, предметам, виду из окошка…
Увидит кресло старое, кровать…
Проверит кухню до последней ложки…
В прихожей шкаф откроет не спеша:
В нём рухлядь, хлам и стопочка квитанций…
Всё будет позже, а пока душа,
Как зритель, рада смене декораций.
До боли будущей пока ей дела нет.
Оставленного ей не жаль нисколько.
…Но вспомнит каждый прожитый сюжет.
И будут ранить прошлого осколки.
Имя навеки в сердце впечатано…
Бог одарит нас, надеюсь, внучатами…
Но ускользаю из рук я твоих…
Старость не будет одна на двоих…
Ты одиночество вкусишь сполна.
Дом опустевший… Людская молва…
Я не хочу ни судить, ни просить
Молча на волю меня отпустить.
Хочешь – кричи, и ругайся, и бей,
Но с этих пор я не буду твоей.
Жалость сильнее любви, и теперь
Буду входить я в закрытую дверь…
Можешь меня не любить, не прощать,
Стану незримо тебя навещать…
И, разлетевшись на сотни частиц,
Буду я стаей взлетающих птиц.
Не удержать, не поймать, не вернуть…
Вспомнишь добром ты меня как-нибудь?
С разбитым сердцем ухожу я от тебя.
Излечит ли другой его – не знаю.
Заштопает ли скорбное, любя?
Уж больно рана рваная, сквозная.
Казалось – ты бы мог меня вернуть,
Чуть взгляд смягчив, чуть приласкав небрежно…
Но отпустил в безвременье и жуть,
И снег замёл тропинку к жизни прежней…
Мне страшно, как ребёнку в темноте.
Но я, по-взрослому, тебя не окликаю.
Сама ушла. Блуждаю в пустоте.
Не плачу – это снег слезой стекает.
Я знаю, что разрыв – не пережить.
