Аня спала ту ночь беспокойно, и проснулась от света, упавшего ей на лицо. Приподнялась, увидела, что свет идёт от стенного шкафа, сонно отыскала очки, надела и увидела: Фёдор методично вынимал свежевыглаженные рубашки, внимательно рассматривал и скидывал в кучу у ног. Она взглянула на мобильник: без пятнадцати пять.
– Ты чего? – спросила она сухим голосом.
– А рубашки-то ты, милочка гладить совсем не умеешь. Вот на рукаве морщинка, а вот на манжете залом, а здесь передние планки у плечей не проглажены… И порошок какой-то вонючий используешь.
– Я с кондиционером.
– В моё время всё ручками полоскали в холодной воде, просто в ледяной. А нынче все такие барышни пошли, маникюра бояться испортить.
– Да я…
– Придётся мне всё перегладить. – И, действительно достал доску, включил утюг, пошёл к кухонным шкафам и стал что-то искать.
Она натянула трусики, накинула сорочку и подошла к нему.
– Милый, не надо, я сама.
– А крахмал где? – ворчливо спросил он.
– Нет, кажется.
– Как нет? Как в хозяйстве может не быть крахмала? Разве он сейчас не продаётся?
– Продаётся. Зачем тебе, я куплю после работы.
– Гладить. Мужские сорочки, милочка, без крахмала гладить – только портить.
– О Господи! Да что с тобой?
– Ничего. Придётся обойтись так – пробормотал он себе под нос. Налил холодной воды в кружку – Разбрызгивателя для белья тоже нет, естественно?
– Там в утюге есть.
– В утюге всякой дряни полно. Вода будет грязная. Как же вас тут всех разбаловали!
И стал гладить, прыская водой изо рта. Аня хотела было сказать, что во рту у него не чище будет, чем внутри у утюга, но поняла, что надо молчать. Он быстро и ловко гладил, и одновременно читал ей лекцию по домоводству. Она узнала, что неправильно шинкует капусту для щей и борща, тратит слишком много масла для жарки картошки, не умеет выбирать хорошее мясо и не аккуратно чистит рыбу. К шести все рубашки были выглажены, приборы убраны, свет погашен, и она, совершенно измученная, смогла кое-как заснуть, отодвинувшись на край кровати. Утром проснулись по звонку будильника. Фёдор прижал к себе, поцеловал и сказал, как ни в чём не бывало:
– С добрым утром, Нюсечка! – вгляделся и озабоченно – Что-то ты бледненькая. Сон дурной приснился?
И она совсем было подумала, что только сон. Но открыла шкаф, достать юбку, и увидела непривычно ровные ряды рубашек, чересчур гладкие пластроны и спинки, безупречные воротники… она бы так никогда не смогла. Фёдор подошёл сзади, обнял и тихо сказал:
