– Ты куда? – удивленно вскинула бровь мама, когда увидела меня одетую для прогулки.
– Прогуляюсь с Мариной, – бросила ей.
– Лесь. Не делай глупостей только. Я тебя прошу, – доносится до меня взволнованный голос мамы.
– Мам, мы во дворе погуляем. Ничего криминального? Или может мне вообще больше на улицу не выходить? Чтобы этого придурка не провоцировать? А то вдруг он в следующий раз к столбу меня приревнует? Или к лавочке? – иронизирую.
– Лесь, я за тебя волнуюсь, – мама складывает на груди руки.
– Если бы волновалась, мам. Не отдавала бы меня замуж за Эдика, – обиженно кидаю ей.
– Лесь, ну ты же понимаешь, почему так надо поступить? – с мольбой в глазах просит мама.
– Понимаю, мам. Я все понимаю. Поэтому, чтобы Сереженьке сиделось в тюрьме комфортно, я добровольно пожертвую ради него своей свободой, выйдя замуж за зверя, – зло отвечаю маме, резко разворачиваюсь и выхожу из квартиры, громко хлопнув дверью.
Быстро сбегаю по порожкам вниз, старательно глотая слезы. Ругаю себя за то, что все высказала маме. Она не виновата ни в чем. Я сама согласилась на эту авантюру с замужеством. Меня никто не заставлял. Мама ни в чем не виновата. Во всем виноват брат и Эдик. Ненавижу его.
В кармане настойчиво вибрирует телефон, а я упрямо его не беру, шагаю вперед. В сторону сквера. Я передумала гулять с Мариной. Хочу побыть одна. Немного успокоюсь и вернусь домой, попрошу у мамы прощения. Мама права. Нужно выбросить все из головы. И даже Андрея. И следовать задуманному нами плану. Только вот я уже сделала один опрометчивый поступок и его теперь не исправить.
Через несколько секунд после того как в кармане перестал вибрировать телефон, я снова услышала звонок. Не глядя на экран, уверенная на сто процентов, что это Марина, нажала принять…
– Марин, прости…
– Бу…
Раздается за спиной и я замираю на месте, как вкопанная.
Стою секунду, а потом резко разворачиваюсь и толкаю Андрея в плечо.
– Эй, Мартышка, полегче. На мне твой женишок и так живого места не оставил, – ловит мою руку и дергает меня на себя.
Я охватываю парня одним взглядом и у меня в груди екает сердце.
Под глазом красуется фингал. Губа разбита, хорошо хоть зубы целы, вижу их ровный ряд в его наглой ухмылке. На руках сбиты костяшки, и это все, что мне удается увидеть. Других повреждений под спортивным костюмом не видно.
– Ты вообще бессмертный, а? – концентрируюсь, смотрю ему в глаза. – А если Эдик тебя…
– Твоему Эдику как минимум пятнадцать суток отдыхать в клетке, – уверенно отвечает Андрей.
