— Это и есть твоя ловушка?
Голос шел с небес. Голос? Шипение.
Отталкиваясь руками от земли, я пополз назад. Какая ловушка? Кого спрашивают? Я должен что-то ответить?! Я посмотрел на бога, ожидая, что бог в свою очередь смотрит на меня. Нет, Водитель Душ глядел на дедушку Сизифа. Время от времени взгляд Гермия перебегал на небо: как мне почудилось, с тайной опаской. Я тоже глянул на небо: ни тумана, ни туч. В далекой голубизне таяли огнистые перья — остатки радуги. Я моргнул, перья расточились. Только небо: чистое, безмятежное. Словно и не было ничего.
Небо. Не было. Небыль.
Что за глупости в голову лезут? Он ведь меня чуть не убил! Почему хотел убить — это я понимаю. Почему не убил?!
Сизиф медлил с ответом.
— Недурная шутка, — Гермий улыбнулся без малейшей тени веселья. — Если бы его…
Кивком он указал на меня:
— Если бы его здесь стало больше, я бы, пожалуй, отступил. А так, знаешь ли, маловато.
Дедушка молчал. Змеи сгинули. Даже те, что обвивали настоящий жезл Гермия, выглядели безобидными, серебряными. Неподалеку валялся дротик, но я даже не сделал попытки до него дотянуться. Горло болело, я с трудом сглатывал слюну. Тело хорошо помнило скользкие объятия. О ком это бог? Обо мне?! «Если бы его здесь стало больше…» Если бы я был большой? Взрослый? Сильный?!
Если бы рядом со мной оказался Посейдон, мой божественный отец?!
Ну да, против своего могучего дяди, владыки морей, Гермий не пошел бы, побоялся. Может, он меня поэтому и пощадил? Месть Черногривого — дело серьезное, кто хочешь испугается.
— Ладно, Сизиф. Ты меня удивил, на этом и закончим.
Мелькнули чешуйчатые плети. Я дернулся, откатился в сторону. Вскочил, готов бежать без оглядки — и все-таки оглянулся. Дедушка лежал на ступенях, левая рука его свесилась вниз. Кончики пальцев касались песка, которым был усыпан двор. Казалось, Сизиф, сын Эола, решил прихватить в царство мертвых горсть родной земли, да вот, не успел.
Над мертвецом встала тень: зыбкая, едва различимая. Змеи подтянули ее к Гермию, вернулись на жезл, замерли. Бог приобнял тень за плечи, направился к воротам. Тень безмолвно шла рядом. Шаг, другой, третий. Я не уследил, в какой момент они исчезли: Гермий и Сизиф. Порыв ветра? Вспышка? Ничего такого. Просто были; просто исчезли.
— Дедушка!!!
Он лежал лицом вверх. Глаза открыты, в глазах — небо.
— Дедушка!
Я подбежал к нему, упал на колени. Ткнулся лбом в быстро холодеющую ладонь. Прости, дедушка! Я пытался. Я не смог. Меня здесь слишком мало. Все, на что я способен — это плакать. Видишь? Слышишь? Я плачу, никого не стыдясь.
