И слушал тихо шуршащее во мне складывание моего «я».
«Снова вечер, окна настежь, и в них, из тьмы мелкие цепкие мотыли – на огонь. Перезвон звонков на железнодорожном переезде, и шумы и шорохи, синий неоновый свет сквозь ветви – соседних дач.
У себя наверху сижу за столом, чувствуя голой спиной прохладу, и почесываясь, мучительно думаю, что вот бы на эту сложность жизни, которую никак не могу замкнуть в целое – взглянуть трезво, просто и гениально, и враз понять, что к чему».
«Не вижу цельности характеров всех, с кем встречался, что в них главное, определяющее, какую глубину диктует тот или иной «жест». Надо учиться этому, и отчаянно быстро, медлить нельзя».
«У меня нет воображения. Могу видеть ясно только встреченных конкретных людей. Что значит гоголевское: «Я пишу не из воображения, а из соображения»?
И тренировал зрение, зоркость, например: "Смотрю на кровать: она широкая, покрытая зеленым одеялом. Закрыл глаза: вижу зелень одеяла, оттенки серого, какие-то дуги. Снова присмотрелся: складок на одеяле много, в них тени. Стеганность, пуговицы, в одном месте порвано. Дуги спинки – сквозь серую ржавчину – никель, мазки масляной краски, тень слева гнутая. Закрыл снова глаза – и увидел настоящую кровать».
И не мог выйти за пределы знакомых вычитанных смыслов, горько ощущал, что они – не мои. Есть ли смысл вечно перепахивать все чужое, захватившее самое душу? Или смысл есть, и моя радость открытости миру не умрет во мне, найдет отклик в нем? А может, и не надо смыслов? Ясность – рациональна. Главное, наполненность любовью.
Позже я перестал читать все подряд, а искал только то, что могло разъяснить мои смутные мысли, и даже бессознательное во мне, которое все же ощущал.
Наверно, это и есть процесс учебы, без которой еще невозможно самостоятельное мышление. Но может ли наша догматическая школа зажечь факел в душе ученика, когда так трудно осознать себя даже взрослым?
Я продолжал "поднимать себя" стихами. Но если тебя не цепляют мелочи времени – метафоры его духа, то все твои мысли легко отрываются от земли. А мыслил я какими-то абстрактными "вознесениями духа".
И страстно хотел жить в центре главных событий эпохи. Не знал, что нахожусь внутри: разве мое детство было не в середине эпохи, а моя работа – не в гуще событий?
